Избранные произведения драматургов Азии - Мохан Ракеш

Аркуб закашлялся.

и запил. Ничего не осталось. Даже дочь единственную не могу одеть как следует.

А з а. Мама…

У м  А з а. А ты не стыдись, доченька. Это же наш султан, наш повелитель, он должен знать все наши беды. Кроме вас, после аллаха у нас ведь никого нет, великий султан. Вот мы и пришли молить о помощи и справедливости.

Султан задумчиво поглаживает топор.

М у с т а ф а. Ведь это же его жена и его дочь. И никто никого не узнает. Заколдован я, что ли, или сошел с ума?

М а х м у д. И то, и другое.

А з а (прижимаясь к матери). Мама, взгляни на султана… Мне страшно.

У м  А з а (шепотом). «Страшно, страшно», я тебя с собой взяла, чтобы ты меня поддерживала, а не для того, чтобы ты боялась.

А з а (заикаясь, шепчет). Но он же… он очень похож на… отца…

У м  А з а. Что ты, доченька? Ты бредишь? Это, верно, роскошный дворец тебе на голову подействовал.

С у л т а н (неожиданно обращается к Аркубу). Везир! Ты знаешь этих женщин?

А р к у б (застигнутый врасплох). Мой повелитель… быть может, я и встречал их… где-нибудь…

С у л т а н. Ты знаешь их или нет?

А р к у б. А может быть, мой повелитель припоминает сам…

С у л т а н. Нет. Я спрашиваю — отвечай.

А р к у б. Гм… Знаю или не знаю? Может быть, и встречал…

С у л т а н. Не люблю увиливаний. Говори прямо, какое ты имеешь к ним отношение?

А р к у б (начинает смущенно, затем овладевает собой). Ну, раз вы настаиваете… то я выскажу откровенно свою просьбу. Ваш везир влюблен. Я уже видел эту девушку… однажды… и она навсегда оставила след в моем сердце.

С у л т а н. Мой везир говорит о своей любви, как слуга.

А р к у б. Я бы хотел, мой повелитель, взять ее в жены, милостью аллаха и его пророка. Если бы ты дал мне ее, то у Аркуба, то есть у твоего везира, выросли бы крылья и он взлетел бы на седьмое небо.

С у л т а н. Летающий везир мне не нужен.

М а й м у н (приближается). О, великий султан. Ваша любимая жена пришла передать вам, что она ждет вас к завтраку.

А р к у б. Любимая жена?

С у л т а н. Хорошо. Я скоро приду.

М а й м у н (удаляясь). Слушаюсь, мой повелитель.

У м  А з а (шепчет Азе). Султан озабочен, это хороший признак.

А з а. Давай уйдем поскорее. Мне так страшно! Я даже боюсь на них глаза поднять.

У м  А з а. Ничего, сейчас он все решит по справедливости, ты сразу и успокоишься.

С у л т а н. Мы выслушали твою просьбу, женщина, и нас опечалило, что жизнь была так сурова к вам.

У м  А з а. Да сохранит аллах нашего повелителя и его везира.

С у л т а н. Ничто меня так не печалит, как несчастье моих подданных, потому что это основа зависти, глупости и ненависти. Я ведь сам не кто иной, как один из своих подданных. И знаю, как бывает горько, когда изменяет счастье. Тогда человек начинает всех ненавидеть и видит кругом лишь одни недостатки. Значит, ты пришла сюда, чтобы сказать мне, что я плохой султан и что у меня плохое государство?

У м  А з а. Аллах отруби мне язык, если я о чем-нибудь таком подумала!

С у л т а н. Скажи, женщина, кто восхваляет султана в мечети и молится за него?

У м  А з а. Шейх Таха, а за ним все жители города.

С у л т а н. А если тот, кто восхваляет султана и молится за него, бессовестен и бесчестен, то это значит, что и султан недостоин власти и доверия.

У м  А з а (в страхе). Не приведи аллах мне и подумать об этом.

С у л т а н. Но такова логика. Если шейх султана без стыда и без совести, если судьи султана бесчестны, если султан недостоин власти и доверия, значит, вся власть в государстве несостоятельна, а законы фальшивы. Ты, женщина, пришла, чтобы это сказать мне?

У м  А з а. Пусть аллах лишит меня последнего крова, если я хотела сказать что-нибудь подобное.

М а х м у д. Он так умен, а меня нет рядом, чтобы помочь ему.

М у с т а ф а. Кто все это говорит, я или он?

Аркуб ошеломленно наблюдает за всем происходящим.

А з а. Мама, мне плохо.

У м  А з а (гневно шепчет). Нашла место! (Дрожа, обращается к султану.) Простите, великий султан, рабыне своей, что она не смогла как следует обдумать свои слова.

С у л т а н. Ничего, женщина. Я знаю, несчастье ослепляет человека. Поговорим теперь о торговле и торговцах. Когда твой муж открыл свою лавку, он взял разрешение на торговлю у Шахбендера?

У м  А з а. А почему он должен был просить разрешения, мой повелитель? Разве не каждый имеет право открыть лавку?

С у л т а н. Да, каждый, но в то же время каждый имеет право защищать свою лавку и свою торговлю, как ему заблагорассудится. Все, что сделал Шахбендер, это защитил себя и свое добро. Торговля — дело разрешенное, но и конкуренция — тоже. Когда твой муж открыл лавку, не спросив разрешения Шахбендера, Шахбендер стал ему противником и конкурентом. Значит, твой муж сам обрек себя на борьбу, на которую у него не было ни сил, ни возможностей. И вот результат — он проиграл и обанкротился. У каждого есть право на борьбу. И у каждого есть право эту борьбу выиграть. А тебе правильнее было бы жаловаться на своего мужа — ведь он причина твоих несчастий. Он лодырь, ни на что не способен и хочет свалить все свои беды на других. А потом что? Он еще и запил с горя! Женщина, этот визит затянулся. Везир, запиши мое решение.

Аркуб, вздрогнув от неожиданности, пристраивается писать.

Мы, великий султан, приговариваем мужа этой женщины к позору, для чего его надлежит провезти по всем базарам города от городских ворот до центральной площади. А женщине назначить годовую пенсию в пятьсот дирхемов, из казны везира, за что он получает эту девушку для того, чтобы жениться на ней или сделать ее своей рабыней.

А з а (ухватившись за мать, кричит). Мой повелитель!

С у л т а н (стучит жезлом). Аудиенция окончена! (Быстро уходит.)

А р к у б (растерянно). Пятьсот дирхемов? Ничего не понимаю.

М у с т а ф а. Что же это делается? Он продает свою дочь, а себя приговаривает к позору? И никто никого не узнает!

М а х м у д. Султану необязательно знать всех своих подданных, хаджи Мустафа.

М у с т а ф а. Подданных? Кто это говорит? Я? Он? Никто никого не узнает! И никто никого не узнает!

У м  А з а (задумчиво). Все, что сказал сейчас султан, мы уже слышали от шейха, судей и Шахбендера. Словно они сговорились. Не хватало только позора. Но может быть, ты станешь… женой везира. Кто знает. Аллах велик, дочь моя.