Академия Дарклэнд. Клетка - Анна Сергеевна Одувалова

Воздух пропитан солёной горечью, а ветер с моря хлещет по щекам ледяными брызгами. Когда выхожу из дока, над горизонтом уже полыхает закат, будто кто-то поджёг небо. Полосы алого и лилового сливаются со свинцовыми тучами, наползающими с запада, и отражаются в морских волнах. С сожалением понимаю, время упущено. Я никуда уже не успеваю. До города идти час, а первые звёзды уже зажигаются на стремительно темнеющем небе.

Плетусь вдоль берега по мокрому песку. Не знаю, зачем двигаюсь в сторону маяка. Впереди у подножия кучкуются студенты. Одни несут букеты с нелепыми бантами, другие — плюшевых мишек со стеклянными глазами. Останавливаюсь, впиваясь ногтями в ладони. Дебора смеялась бы над этим. Она носила кожаную куртку с заклёпками, красила губы в чёрный и была первостатейной стервой.

В толпе вижу Кирана. Его выбор значительно больше отражает характер Деборы. Красная роза на длинном стебле, украшенном хищными шипами. Рядом с Кираном Лиам. До сих пор взведенный, как пружина. Издалека непонятно, но, похоже, парни ругаются. Точнее, Лиам нарывается, а Киран его успокаивает, мягко, но настойчиво. Как взрослый пес расшалившегося щенка.

— Заткнись, — Киран не повышает тона, но его хватка на плече Лиама говорит сама за себя. Пальцы впиваются в ткань рубашки.

Лиам пытается вырваться, но Киран пригвождает его взглядом. В его глазах — не злость, а холодная усталость. Обхожу их стороной, стараясь не попадать в поле зрения. Запах лилий и гортензий смешивается с морской солью, вызывая тошноту.

Киран отпускает Лиама, резко оттолкнув его в сторону. Тот спотыкается, но не падает, лишь швыряет вслед камень, который со звоном разбивается о скалу.

— Иди к чёрту! — кричит Лиам, но Киран уже растворяется в толпе, красный лепесток розы мелькает за его спиной, как кровавый след.

Вечерний ветер срывает с губ последние слова, унося их в сторону моря.

— Как быстротечна жизнь и как внезапно может измениться…

Поворачиваюсь. Рядом со мной замер мирс лэ Позье, преподаватель живописи. А я сегодня прогуляла занятие. Неловко.

На мужчине тонкое шерстяное пальто песочного цвета, которое подчёркивает стройный силуэт. Шелковый шарф графитового оттенка небрежно повязан поверх воротника, словно последний штрих к безупречному холсту. Даже в сумерках он выглядит так, будто только что сошёл со страницы журнала о современном искусстве.

— Тоже пришли проститься? — спрашивает он. Глаза цвета аквамарина изучают меня, будто пытаются найти удачный ракурс для портрета. — Жаль. Такая юная… бунтарка.

Пауза затягивается. Вдалеке кричат чайки, а волны бьются о камни, отмеряя секунды. Мне хочется сбежать. Разговоры с преподавателями вне класса меня всегда напрягают. Я не знаю, о чем говорить и как себя вести. Мне просто неинтересно.

— Да, проститься… — выдавливаю я, цепляясь взглядом за его шарф. Узоры на нём напоминают гипнотизирующие спирали.

Скомканно прощаюсь и спешу уйти. Уже почти сворачиваю в сторону академии, но потом резко меняю планы и направляюсь к маяку. Не знаю, что хочу там найти, но все же ныряю в приоткрытую дверь.

Глава 6

Металлическая дверь маяка отзывается глухим лязгом, когда я толкаю её плечом. Ржавые петли протяжно скрипят. Внутри воздух ледяной и тяжёлый, пропитанный запахом морской соли и старой древесины. На стенах, покрытых трещинами пляшут уродливые тени от узкого луча света моего фонарика, зажженого на магфоне.

Деревянная винтовая лестница скрипит под ногами, когда я медленно и осторожно, виток за витком поднимаюсь наверх. Каждый шаг заставляет доски стонать. Перила облезлые, краска отслаивается под пальцами, оставляя на коже занозы и грубую пыль.

Прислушиваюсь. Ветер воет в щелях прогнившей крыши. Где-то над головой капля за каплей бьёт по металлу начинающийся дождь, размеренно, как тиканье сломанных часов. Внезапно раздается шорох. Потом хлопанье крыльев. Частые, порывистые взмахи. Из темноты вырывается рой теней. Маленькие чёрные крылья хлещут по лицу, цепляются за волосы. Вскрикиваю, отшатываюсь, нога соскальзывает с края ступени.

Хватаюсь за перила, ногти царапают гнилую древесину. Сердце колотится в висках, горло сжимает спазм. Летучие мыши кружат над головой, их писк сливается с гулом в ушах. Одна цепляется за мою куртку, цепкие коготки царапают ткань, прежде чем сорваться вниз.

— Демоны… — выдыхаю, прижимаясь лбом к холодным перилам. Дрожь в коленях не унять, даже когда последняя мышь исчезает в просвете окна.

Воздух снова наполняется только стуком капель и скрипом моих шагов. Но теперь каждый звук кажется громче, а тени — гуще.

Верхняя площадка встречает порывами влажного морского воздуха. Ежусь от пронизывающего осеннего ветра. Здесь значительно холоднее, чем у подножья. От заката осталась лишь рваная багровая полоска над черной гладью моря. Волны внизу шипят, разбиваясь о камни, а соль оседает на лице, обжигая, как щепотка перца небольшие трещинки на губах.

Обнимаю себя за плечи, но дрожь не унять. Куртка промокла от тумана, а пальцы закоченели.

Не понимаю, зачем я решила сюда прийти. Ответы на какие вопросы хотела обнаружить. Теперь же, кажется, это место высасывает силы, оставляя только пустоту. Хотя по факту это просто старый маяк, который видел слишком многое. И он не способен раскрыть тайны, которые хранит. Мне нечего тут делать. Надо идти спать и закончить уже этот тяжелый день.

Разворачиваюсь к лестнице, но замираю на полушаге. Снизу доносится скрип. Кто-то поднимается следом за мной, а я совершенно очевидно ни с кем не хочу встречаться.

Сердце колотится, а горло сжимается. Балкон огибает площадку, но укрыться негде — только плоский выступ в полметра шириной. Ветер хлещет по лицу, заставляя щуриться. Пальцы впиваются в шершавые кирпичи, пытаясь найти опору.

Шаги ближе. Доски скрипят чаще — кто-то поднимается быстрее. Дыхание срывается, а сердце бьётся так громко, что, кажется, его слышно даже внизу под маяком.

Мне иррационально страшно, хотя я не делаю ничего предосудительного. Но с каждым все отчетливее раздающимся шагом, руки дрожат сильнее и накрывает пониманием. Я здесь не спрячусь.

— Дана… — слышу я знакомый голос. Выходи. Я знаю, что ты там.

«Лестрат? — проносится в голове. — Что он здесь забыл? Зачем ему я?» Какое-то время вжимаюсь спиной в стену. Холод камня проникает сквозь тонкую ткань куртки, заставляя содрогнуться. Дверь внизу захлопывается с металлическим лязгом, эхо разносится по винтовой лестнице. Шаги Лестрата гулко отдаются в пустоте маяка — размеренные, как удары метронома. Его тень падает на стену, прежде чем он появляется в поле зрения.

— Что тут делаешь, Дана?

Его голос звучит спокойно, но пальцы моей левой руки сами собой впиваются в выщербину кирпича, чтобы хоть