Долгожитель - Татьяна Филатова

Глава 1

Хозяин усадьбы

Он начал строительство, когда его звали Петром Федоровичем. Было ему на тот момент, если верить бумагам, тридцать лет. Долго он выбирал место: подальше от столицы, поменьше люду, вдалеке от ближайшего города, минимум знати. Для всех это был зажиточный человек, весьма и весьма богатый, получивший немалое наследство от именитого родственника, вдовец, чей сын учится и живет заграницей.

Лес был прекрасен. Он всегда любил леса, особенно хвойные. Усадьба должна была получиться просторной, но сокрытой от глаз людских. Петр Федорович сам руководил процессом строительства, много делал лично, работал наравне со всеми. На оплату скуп не был, но строг был весьма: ни вина, ничего иного у своих людей не терпел. А так как платил Петр Федорович щедро, то охочих до чарки не было.

За два года была отстроена основная, центральная часть, а еще за два года было сделано все остальное, в том числе и часовня с погребом под ней и даже склеп.

Петр собрал огромную библиотеку. Он не часто бывал в отъездах, но всегда из любой поездки привозил с собой много новых книг. Он свободно говорил на французском, немецком и даже английском языке, который выучил больше от скуки, а дворовым своим говорил, что сын его, Андрей, заграницей изучает латынь и испанский язык.

Разумеется, никакого сына не было, а латынь и испанский он учил сам, иногда приглашая учителя, а иногда и занимаясь самостоятельно. Но про Андрея он рассказывал весьма часто, ведь однажды Андрей должен был приехать в отеческое гнездо и занять место отца.

Этот фарс ему порядком поднадоел. Именно поэтому он и решился на строительство усадьбы: это давало ему возможность долго оставаться на одном месте, к тому же в комфорте. Лес обеспечивал его пропитанием, благодаря чему ему не приходилось выходить на настоящую охоту, а легенда с сыном позволит ему в свое время без потерь продолжить жить в своем новом доме.

Для всех домашних Петр Федорович занемог в пятьдесят, причем весьма неожиданно: крепкий и здоровый барин враз слег. Когда на третий день рано утром барин помер, то его, по его же настоянию, в тот же день до заката солнца поместили в уготовленный им же самим склеп. Слез было много…

Но больше было ругани самого барина, когда на следующее утро с зарей он, очнувшись в деревянном гробу, понял, что тот был заколочен, прежде чем опущен во гроб каменный. Все руки он сбил в кровь, пока крышку разбивал, а затем едва сил не лишился, пока и каменную крышку плечами и спиной сдвигал. Но стоило торопиться: сердобольные тетушки уже на утро могли прийти к могиле барина, дабы оплакивать его.

В лесу у него было все уготовлено: и одежда, и документы. Плохо только, что лошадь нельзя было приготовить заранее, но конюх бы сразу признал лошадку, будь она из усадьбы. Да и волки за ночь могли приговорить ее… Пришлось выходить на дорогу и идти пешком.

Когда пришел новый барин – Андрей Петрович, сын покойного, не успевший проститься с батюшкой, все дворовые тут же признали в нем нового хозяина – ну прям одно лицо с Петром Федоровичем! Руки у барина ободраны все были, плечи синие – лошадь понесла, скинула, чудом не затоптала… Как же сопереживали ему все при усадьбе!

Вещи прибыли через неделю. На самом же деле до своей кончины Петр Федорович сундуки, якобы принадлежавшие его сыну Андрею, сам по почте отправил да приплатил, дабы с задержкой шли.

Все продумал, все совершил. Живи и горя не знай. Ходи в лес на косулю, управляй людьми своими мудро. Все, как Игорь ему и обещал – живи!

Да только тревожные вести в усадьбу дошли. Пришло ему письмо о том, что последователи его бесчинство творят в Москве. От кого письмо было – не указано, да он и так знал. Да, он такой был не один, и Игорь был на Руси не последним. Но те, кто возомнили себя власть имущими среди подобных им, над ним, ныне – Андреем Петровичем, власти все равно никакой не имели. И он, и они это знали. Ибо они были юны, когда он уже прожил, пожалуй, больше, чем прожил до него и сам Игорь.

Наступило самое время для новой истории. Барин сообщил домашним, что едет в Москву, ибо у него родился племянник – сын кузины, Гриша. На самом же деле он отправился в Москву для того, чтобы исправить ошибку одной из своих прошлых жизней…

Полтора века назад Москву охватила паника: пришла чума. Многие бежали, разносили заразу. Он тогда не прятался, жил спокойно под своим именем, назывался Бориславом. Жил один, но имел достаточно денег, чтобы за хозяйством его крестьяне смотрели. Распустил всех тогда…

Сам заболеть он не мог, он знал. Он ничем и никогда не болел, кроме как в детстве и в юности – до того, как его задрал медведь. Потому и не убегал. Ждал, пока все прекратится.

Нашел он их случайно. Шел по пустой Москве, а, находя трупы, собирал в одну кучу и сжигал. Но эти были еще живы…

Игорь заповедовал ему не оборачивать детей и стариков. В том доме было пятеро человек, и все умирали: старый дед, маленькая девочка и молодая женщина с двумя мужчинами. Борислав не мог понять наверняка, сколько кому лет, потому что болезнь полностью покрыла их тело, но однозначно, все они приходились друг другу родней, и всем оставалось жить не больше одного-двух дней…

Он спас троих. Он рассказал им, он думал, что научил их. Он сжалился… И ошибся.

На утро девочка умерла, а вот старик был еще жив, и один из его сыновей, тот, что был помладше, проснувшись совершенно здоровым, решил спасти и отца… Много бесчинств они творили, слыхал Борислав об этом, а потом затихли, пропали… Решил он, что поумнели да в лес ушли. Ан нет.

Братьям было на момент их смерти восемнадцать и тридцать лет, отцу их – под семьдесят. Старший брат жену свою поколачивал и до перерождения, а после и вовсе обезумел. Да только баба его, горем убитая, что дочку не уберегла, тоже звереть стала: не раз мужу голову расшибала, а на утро – он ей. Так и жили они, помирая по очереди от руки друг друга.

Младший же брат, не успев принять на себя мужской ответственности за семью, когда чума сошла, стал на бои вызываться, где силу свою новую