Долгожитель - Татьяна Филатова

приказал он, освобождая их от пут. – Говорите, что по голове получили и не помните ничего. Наймитесь к кому-то и будьте уверены, что любая жизнь вне этого дома – это лучше, чем то, что с вами случилось бы здесь.

Уходя, один парень молодой обернулся и сказал:

– Благодарствую, барин, но там сидит еще один.

Он указал пальцем в дальний темный угол, а затем побежал наверх. Взяв свечу, Андрей Петрович пошел глубь этой бесконечной темницы, которую за сотню лет здесь устроил Егор. На стенах повсюду висели кандалы, кругом были засохшие пятна крови.

– Я создал чудовище, – каясь, пробормотал Андрей.

Он услышал стон и почувствовал слабую пульсацию, исходившую из темноты. Посветив немного вперед, он увидел в углу сжатый комок, который дышал. Ему вспомнился родной отец, который некогда закрыл его в собственном погребе. Когда монголы нашли его, Борислав походил на высохший скелет. Однако он был жив.

– Сколько лет ты здесь сидишь?

Старик зашевелился, кандалы проскрипели по каменному полу, высохшее лицо повернулось к Андрею Петровичу.

– Я тебя ждал, – прохрипел дед. – Это все ты! Скажи мне, кто ты: ангел или черт? Почто ты так со мной?

– Это твой сын так с тобой учинил, а не я, – ответил Андрей Петрович, хотя знал, что и старик был прав. – Я тебя не обращал, лишь твоих сыновей и невестку.

– Я не хотел умирать тогда, когда пришла чума, но с той поры жажду смерти каждый день. Я умирал в этих оковах сотню раз, не меньше. А знаешь, как я узнавал о том, что умер? Когда я просыпался, мои волосы и борода снова становились такими, какими были в тот день. А затем они снова и снова отрастали…

– Когда ты ел в последний раз?

– Иногда мне бросали корку хлеба.

– Другую еду, – спокойно пояснил Андрей.

– Здесь постоянно лилась кровь… Ее запах сводил меня с ума. Голод изводил пострашнее, чем изводила чума. Но меня не кормили.

– Ты хочешь умереть?

– Больше всего на свете, – со слезами ответил старик. – Ты мне поможешь?

– Будет немного больно.

– Уже неважно…

До рассвета оставалось не больше часа. Он сложил в одной комнате шесть обезглавленных тел, из которых были вырезаны сердца, в другой – семь голов и семь сердец. Та еще работенка… Поджигая дом, он решил для себя, что больше никогда не будет из жалости обращать людей: кто-то, живя вечно, может выпустить на волю свои самые жуткие стороны, а кто-то может возненавидеть данный ему дар и мечтать о смерти. Сказать надобно, сдержал он данное себе обещание – не обращал никого боле. Но уже обращенного спасать довелось…

Когда дом полыхал, барин, захватив из того дома лопату, копал в лесу могилу для старика, когда-то давно умершего от чумы. Похоронив обезглавленное, высохшее, морщинистое тело, как полагается, Андрей Петрович отправился искать место, где мог бы помыться и отоспаться. Заехав в первый попавшийся постоялый двор, он попросил баню и комнату. Да, для барина, имевшего собственную роскошную усадьбу, условия были слишком скромными и неподобающими, но для человека, который когда-то спал в лесу, преследуя монгольский отряд, это были царские покои. Ему нужно было просто выспаться. А еще побриться: не любил он бороду, ибо о прошлых, смутных временах она ему напоминала…

По возвращению в усадьбу барин снова зажил тихой и спокойной жизнью отшельника. Иногда приличия ради выезжал на приемы, но делал это не часто. В округе все хотели породниться со столь богатым и таинственным человеком, но в планы Андрея Петровича это не входило. Иногда он ездил в Москву, якобы навещая племянника.

– У вас прекрасная библиотека, – сказал однажды Андрею Петровичу именитый гость, которого хозяин усадьбы пригласил для обсуждения совместных дел в одном предприятии.

– Я прочел все эти книги, – с гордостью ответил хозяин дома, в чьих густых темно-русых волосах уже проглядывалась проседь.

– Уж не серчайте, Андрей Петрович, но кому все это добро достанется? Вам бы жениться!

Андрей Петрович улыбнулся.

– Стар я для женитьбы, – сказал он. – А наследник у меня один – Григорий, племянник мой.

– Знаю, знаю, что в Москве живет, – закивал гость. – Наслышан весьма.

– Он самый. Мой единственный родной человек. И книги эти, и дом мой, и доля моя в том деле, что мы с вами затеяли – все его будет.

Когда барин приказал соорудить под часовней погреб и хранить там картошку с морковкой, все удивились, но не перечили. А затем барин Андрей Петрович нежданно, негаданно занемог…

Более месяца не ходил на охоту, а значит и печени сырой не ел. Человеческое сердце было в его меню уже давненько: прознал как-то Андрей Петрович в прошлом году про душегуба из соседней деревни, что жену свою да дочку по пьяни до смерти забил, а затем сбежал в лес. Отыскал барин дуралея того да наказал по-своему.

Но прошел год. Жил барин, как обычный человек, да только все равно, как обычный не помер бы. Стареть дальше ему нельзя было – все знали про внучатого племянника из Москвы – Григория, а Григорий не мог вступить в наследство ни в каком ином возрасте, как только в двадцать три года – в том самом, в каком давным-давно медведь задрал Борислава. Андрей Петрович вел учет и помнил хорошо, что в Москву он уезжал под предлогом увидеть родившегося племянника в двадцать семь лет. И пусть в Москве он не племянника навещал, а ошибки свои прошлые исправлял, но в усадьбу ее новый хозяин, Григорий Николаевич, должен был приехать на правах владельца уже сейчас.

В пятьдесят лет, приготовив все, отправив сундуки с новыми, дорогими одеждами самому себе, приготовив гроб и мешки с картошкой под часовней, барин Андрей Петрович съел той самой травы, о которой ему некогда рассказал странный человек по имени Игорь. Съел и помер, а с первыми лучами солнца, которые грозовые тучи так не хотели пропускать на землю, он очнулся во гробу.

В нос ударил запах ладана и горящих свечей. За окном шумел дождь, гремела гроза, но молнию он видеть не мог – ставни были плотно закрыты. Никаких звуков внутри, ничего, что говорило бы о том, что рядом есть люди. Это замечательно. Пересуды ни к чему. Он тихо выбрался, положил на свое место заранее уготовленные мешки с картошкой и закрыл крышку.

Глава 2

Последний барин

Матвей Демидович купил усадьбу Григория Николаевича еще до его кончины, однако сам сделку заключать не приехал: его поверенный работал с поверенным продавца без