Долгожитель - Татьяна Филатова

Но однажды, зайдя в небольшую деревушку под Будапештом, он почувствовал нечто такое, чего не чувствовал никогда. Он хорошо помнил, несмотря на то, сколько кругов с тех пор земля прошла вокруг солнца, особый запах, что исходил некогда Игоря. Он помнил запах тех, кого сотворил сам, он все еще смог бы узнать запах княгини Ржевской и даже Владимира, чье бренное тело было давно изъедено червями. Этот запах нельзя было забыть, потому что обонял он его чем-то, что находилось глубоко в его сознании. Однако здесь был не просто запах… Здесь сам воздух, каждая его молекула – это были они.

Лошадь заметно занервничала. К своему хозяину она привыкла, но входить в ту деревню ей было боязно. Матвей помедлил, но все же пошел вперед. Он шел пешком, ведя лошадь рядом. Сапоги увязали в грязи. Небо заволокло тучами, деревня казалось нежилой. Но он знал, что на самом деле это не так. Окна и двери были закрыты, лая собак не было, куры не бегали. Он шел между домами и чувствовал, как почти из каждого окна за ним наблюдают. За одним из окон дернулась занавеска, и Матвей успел разглядеть за ней маленького мальчика. Он знал, что это был не обычный мальчик.

– Дети, – пробурчал он себе под нос и разочарованно закивал головой.

Из-за дома ему на встречу вышел мужчина.

– Вы обернули детей? – выкрикнул ему Матвей по-венгерски.

– Чего тебе? – грубо ответил тот.

– Дети не умеют контролировать голод, – спокойно сказал Матвей Демидович. – Да и вы, пожалуй, тоже, – шепотом он добавил себе под нос. – Что с вами произошло? – снова крикнул он. – Кто это сделал?

– Хозяин, – ответил мужчина.

– Зачем?

– Это не твое дело.

– Я, кажется, знаю… Вы должны были добывать ему еду, ведь так? Но вы решили поступить иначе и обернули свои семьи. Домашние животные закончились, в лесу – пусто, а в городе вас задавят более сильные.

Мужчина молчал.

– Вы украли жизнь у своих детей.

– Они будут жить вечно! – закричал тот.

– Жить? – удивленно спросил Матвей, погладил лошадь и без нее сделал несколько шагов вперед. – Прятаться по своим норам, как забитые псы – это жизнь? Они не будут знать ничего, кроме чувства голода. Они никогда не вырастут по-настоящему, никогда не подарят вам внуков, никогда не научатся мыслить, как взрослые, ведь каждый раз, претерпев неудачу, будут снова и снова оказываться в теле ребенка. А старики? Они будут проклинать каждый день своего существования. Они будут умирать и просыпаться вновь дряхлыми стариками, утратившими смысл жизни. А смысл жизни – это жить!

На минуту воцарилась тишина.

– Кто он – ваш хозяин? – спокойно спросил Матвей. – Он древний?

Мужчина испуганно замахал головой в разные стороны, своим взглядом умоляя приезжего замолчать.

– Уходи, – сказал он. – Уходи, прошу.

– Скажи, – Матвей подошел еще ближе, – ваши дети уже вкусили плоти?

Мужчина не отвечал, и Матвей видел в его глазах страх. Этот человек привык быть слабым, подневольным, он привык подчиняться и проявлять свою силу только на тех, кто не даст ему отпор. Он знал, что перед ним стоял тот, кто не только выше его по социальному статусу, но и намного старше и сильнее. Он, хоть и сам еще был неразумным дитем перед тем, кто звался теперь Матвеем Демидовичем, но понимал, что против этого человека ему лучше не выступать. Благородная внешность и весьма добрый взгляд могут скрывать за собой того, кто, не моргнув и глазом, оторвет этому мужичку голову. И мужик это прекрасно понимал. И был прав.

– Уходи, – повторил он.

Из домов стали выходить люди: целые семьи с женщинами, стариками и детьми.

– Кто их всех убил? – спросил Матвей. Ответа не последовало. – Перед тем, как стать такими, какие они есть сейчас, они должны были умереть. Кто их убил?

– Хозяин разозлился, – сказал мужчина. – Он разозлился на меня за то, что я не привел ему свою жену. За это он пришел ночью, забрал ее и наших троих дочерей, а меня оставил. Когда он ушел, сюда пришли волки… Они рвали всех без разбора. Они знали, куда заходить и кого искать. Им сказали. Я спас всех, кого смог, кого успел. Кроме своей собственной семьи. Головы жены и моих дочерей я нашел на рассвете в ведре колодца в нашем дворе…

– И ты после этого зовешь его хозяином?

– Все знают, что это его земля. Он всегда был ее хозяином.

Матвей подошел вплотную к напуганному мужчине.

– Ты хочешь это прекратить? – тихо спросил он так, чтобы никто не услышал. Тот закивал в ответ. – Ты же понимаешь, что рано или поздно они, – он обвел рукой вокруг, – выйдут на охоту. И начнут страдать невинные люди, чаще – дети. Ты готов принять на себя такой грех?

– Что я должен сделать? – со слезами отчаяния на глазах спросил тот.

– Положить этому конец. Ты думал, что проявляешь благородство, спасая своих людей. Но ты ошибся. Ты обрел их на мучительную и неправедную жизнь. Далеко не каждый может нести этот крест, но, что я знаю точно, так это то, что нельзя обращать детей и стариков, и крайне нежелательно – женщин. А твоя «паства» – это сплошь дети, женщины и старики.

– Мужчин мне спасти не удалось: когда стая напала, каждый бросился на защиту своей семьи, а потому, когда я их нашел, они уже были мертвы. Их растерзали первыми, шансов у них не было. Тем же, кто еще дышал…

– Ты дал своей крови, – вздохнул Матвей. – Я научу, что делать. Это сложно. Это же дети… И нужно, чтобы потом кто-то помог и тебе самому, если и ты решишь… уйти.

– У меня есть сын. Он сможет, я знаю. Он уже взрослый парень.

– А как же он?

– Забери его, – мужчина упал на колени в грязь перед Матвеем, забыв о том, что на него смотрит его деревня.

– Встань!

– Забери его, молю. Обучи его. Он не виноват. Я не мог оставить его умирать. Он видел головы своих сестер и своей матери, он никогда не станет таким… Он не станет зверем. Забери его, прошу тебя.

Матвей прикрыл глаза, поднял голову к небу.

– Не проси меня об этом, – сказал он.

– Но я вынужден, – продолжал умолять тот.

– Сколько ему лет?

– Двадцать.

Матвей вспомнил себя. Вспомнил медведя, вспомнил отца, вспомнил Игоря. Ему было двадцать три. Его звали Борислав. И его никто не готовил, никто не учил, как жить