Долгожитель - Татьяна Филатова

в полной мере проявлял. А потом, когда бой оканчивался, соперника своего поджидал и грудь ему вспарывал… Вокруг него было куча мальчишек, которые восхищались его силой, хоть и боялись до жути, они же ему были нужны для того, чтобы потом тела прятать.

Отец же его, который понял, что навсегда стариком остался, не желал такой доли. И удавиться пытался, и утопиться, да только в удавке то и дело просыпался утром, затем снова задыхался, и так несколько дней подряд, пока невестка не нашла его. Потом утопиться решил, камень тяжелый к себе привязал, а когда на дне Москва-реки с рассветом очнулся, так от страха тут же принялся веревку развязывать да наверх всплывать. Первый раз не успел – опять ко дну пошел. На следующее утро живой выбрался на берег.

Борислав единожды посетил их, пообщался со старшим братом, повторил еще раз, что людей налево и направо есть нельзя, что нужно соблюдать осторожность, учиться быть скрытными.

– Так и только так можно жить долго, – сказал он.

А затем он узнал, что откуда-то пришли в Россию такие же, как он, да только знатных родов, хоть и весьма молодые. Они-то и решили установить законы и определенный надзор. Вероятно, решил Борислав, по примеру тех мест, где они жили ранее.

Но сейчас, спустя полтора века, его прошлые ошибки напомнили о себе.

Найти в Москве троицу ту было не сложно: он чувствовал их, чувствовал смрад, чувствовал их безумие.

Первой он нашел женщину. Некогда молодая и красивая, она превратилась почти в старуху, причем весьма уродливую: нет, ей не было много лет по человеческим меркам, ведь муж продолжал выносить на нее свою злость, периодически забивая до смерти, зная, что на утро она снова окажется живой. Но выглядела она все равно ужасно: растрепанные, спутанные волосы, рваные лохмотья с высохшими пятнами своей и чужой крови, грязные руки, грязные босые ноги…

Борислав в образе барина Андрея Петровича брезгливо вошел в полуразваленный дом. Он слышал детский плач, он чувствовал запах смерти, запах страха, запах безумия. Она набросилась на него сзади, но он легко сбросил ее со своей спины.

– Силы тебя не покинули в отличие от твоего разума, – сказал он женщине. – Что ты творишь, безумная?

Ребенок продолжал плакать где-то внизу, под ногами.

– Она – моя! – прохрипела юродивая женщина.

– Твоя дочь умерла, – спокойно сказал Андрей Петрович, опираясь на свою трость, – а ты крадешь чужих детей и… ешь их?

Женщина оскалила гнилые зубы и рассмеялась.

– Она – моя! – повторила она.

– Вот и помогай после этого людям, – в сердцах сказал сам себе Борислав, глядя в грязное окно. – Напомни, как тебя звать?

– Анна, – сиплым голосом ответила женщина.

– Анна… Имя помнишь свое, а как дочка умерла – не помнишь. Прости меня, Анна, что на мучения тебя обрел, и грех за души всех детей, тобою сгубленных, на мне… Да только не могу я тебя так оставить, ты уж прости…

С этими словами он сделал шаг навстречу Анне, на что она снова бросилась на него. Да, она была сильнее обычной женщины, но ей было не тягаться с Бориславом: он отбросил трость, одной рукой ухватил безумную за волосы, а второй молниеносно перерезал ей горло. Он сделал все быстро, хладнокровно, не раздумывая: вырезал сердце, отсек голову, уложил их в заранее приготовленный красный мешок.

Ребенок продолжал плакать, пока над ним не открылась крышка погреба. Внизу было темно, ничего не было видно.

– Выходи, – сказал в пустоту мужской голос. Девочка слышала, как этот человек говорил с той сумасшедшей женщиной, но она не знала – бояться ли ей и его тоже. – Выходи, – повторил он.

Девочка стала подниматься вверх и увидела перед собой барина: молодого, высокого, статного и красивого.

– Ты знаешь, где твой дом? – спросил барин, присев перед девочкой на колено. Малышка отрицательно закивала головой. – Жаль… Пойдем.

Он протянул девочке руку и та с опаской, но вложила в нее свою. Когда они вышли во двор старой избы, она увидела привязанную лошадь.

– Меня зовут Андрей Петрович, а тебя как?

– Маруся, – ответила девчушка.

– Красивое имя, Маруся, – улыбнулся барин. Сперва он думал, что ребенку не больше трех лет, но теперь понял, что ошибся, и девочка была старше, просто была слишком маленькой и худенькой.

– А скажи мне, Маруся, матушка у тебя имеется?

Девочка закивала головой.

– А папенька?

Девочка снова закивала.

– Вот что, Маруся, я отведу тебя к ним, а ты им кое-что от меня передашь, хорошо?

Барин снова присел перед девочкой на одно колено, она пугливо обернулась в сторону дома, куда ее прошлой ночью притащила та безумная женщина, а затем барин что-то вложил в ее ладошку.

– Не потеряй, – сказал он.

Девочка открыла руку и увидела в ней три золотых монеты. У нее округлились глаза, но сказать она ничего не смогла.

– Спрячь, – сказал барин, – и жди здесь. Мне нужно развести огонь, а затем вместе мы найдем твоих родителей.

Без труда этот странный барин разжег во дворе дома костер, бросил в него красный мешок и вернулся к девочке.

– Далеко она тебя затащила… Никого в округе!

Барин усадил девочку на лошадь, сел сам. Он мог ошибаться с направлением, но присутствие Маруси помогало ему: девочка думала о доме, думала о маме, а потому уже через пару часов она радостно закричала, увидев родной дом.

– Не потеряй, – повторил барин Марусе, опуская ее на землю. Дожидаться того, что ее встретят родные, он не стал: знал, что разъяренный муж уже спешит к своей жене. И он был очень зол: то, что ему не удавалось совершить полтора века, сделал кто-то другой – прибил наконец его нерадивую женушку окончательно. И за это этот кто-то должен непременно поплатиться.

Андрей Петрович был в седле: статный, молодой барин, чье само нахождение в этом месте уже казалось странным.

– Ваше превосходительство, – насмешливо сказал мужик, что стоял около ворот того же дома, где немногим ранее Андрей Петрович лишил жизни Анну. – Что же человек, подобный вам, забыл в нашем скромном жилище?

– Не играй дурака, – спокойно ответил ему Андрей Петрович, – я говорил вам о правилах. А вы пренебрегли ими.

– Ну что вы, как можно? – продолжал издеваться тот. – Все чин по чину: что попало не едим, но и с барского стола, знаете ли, не перепадает. – Тут он переменился в лице, спрятав маску улыбки. – Ты убил Аннушку.

– «Аннушку»? – рассмеялся барин, а затем, изменившись в лице, грозно сказал: – Она убивала детей.

– Она не виновата, – злобно ответил мужик, – это