Долгожитель - Татьяна Филатова

старости, я могу продержаться на животных. Печень – вот самое питательное в них. Сырая печень. Неприятно… Но это лишь для простых людей. Конечно, не сравнить с сердцем человека. Питаясь животными, я могу продержаться на плаву, охотясь на людей – исключительно мерзавцев и негодяев – во мне пробуждается сила, с которой я могу свернуть горы.

Проклятие ли это? Дар ли это? Кто я – вампир, о каких теперь пишут в книгах? А может, мне самому написать о себе книгу? И как я ее назову? Пожалуй, «Долгожитель». Да, определенно, это вполне подходящее название.

Надоело ли мне жить? Признаюсь – нет. Какую-то жизнь я проживаю скучно, как затворник, отдыхая от суеты, наполняя себя знаниями. Какую-то, как, к примеру, эту – я путешествую, узнаю мир, познаю то, как он совершенствуется, приумножаю свой капитал. На своем пути я встречаю как достойных людей, у которых могу чему-то поучиться, так и негодяев, которые и становятся моей добычей. Так устроен мир. Мой мир. Кем я буду завтра? Что ж, сейчас я не могу ответить на этот вопрос. Ситуация в мире постоянно меняется. Как знать, возможно, завтра своим даром я смогу послужить своей родной земле, а может уйду в подполье и зароюсь в своих книжках и садовых растениях. Власти не хочу… Она порочна. И внимание привлекать к себе особого не стоит. Моя цель, мой смысл жизни – это просто жить.

И что ты скажешь? Готов к такому? Справишься?

Петер молчал. Он глядел на человека перед собой и молчал

– Я буду очень стараться, – все же ответил он. – У меня нет иного выбора.

– Хорошо, – ответил Матвей Демидович, – хорошо… Но ты все же расскажи мне. Как так вышло, что ты мертвый около дома того в грязи лежал?

– Мы с отцом почти все сделали… Это было страшно, это было жутко и мерзко. Не хочу вспоминать, но, боюсь, все эти лица еще долго будут во снах меня преследовать. В последнем доме были бабушка, мальчик и его мама. Я закончил с мальчиком… Я знал его. Янош. Бабка его стала верещать, поэтому я снес ей голову прям так – на ходу. А в это время мать Яноша опустила свой топор на меня. Ровно между плечом и шеей. Отец поспел и отсек ей голову сзади. Затем он вытащил из меня ее топор… Все залило кровью. Отец спешил. Он понимал, что я долго не протяну, да и помощник из меня теперь никакой. Он сам отнес все тела в тот дом. Он сам вырезал их сердца, а головы сложил отдельно, как ты и сказал. Он действовал быстро и грязно, как мясник. Мне жаль его… Он поджог дом, а затем сам вложил топор в мою здоровую руку. У меня не было сил, я начинал терять сознание, но я сделал это. Я отсек голову своему отцу на том крыльце и забросил ее в дом. Затем вырезал сердце и просто оставил его рядом – огонь уже добирался и до крыльца. Я не соображал ничего. Помню, как скатывался по ступеням вниз, помню жар от огня… А затем – ваше лицо передо мной. И рука здорова. И крови нет. И я… а где я?

– Это трактир. Ты умер. И снова ожил. Привыкай. Первый раз я умер, когда мне было лет чуть больше, чем тебе сейчас. И каждый раз, когда мое сердце снова перестает биться, я просыпаюсь молодым. Так будет и с тобой, если ты будешь соблюдать несложные правила. Завтра мы отправляемся в Россию. В мой дом. Я научу, я помогу, если ты будешь послушным учеником. А потом наши дороги разойдутся. И так, Петр, отныне ты – мой дальний родственник по материнской линии из Будапешта. Едешь ко мне в гости изучить русские традиции и культуру…

– А как же?..

– Про месть забудь, – строго сказал Матвей. – Семью свою ты уже никогда не вернешь, а тебе дан второй шанс. Так воспользуйся же им грамотно, с умом. Я вчера, будучи в городе, навел справки… Ваш «хозяин» не такой уж и древний, просто богатый, влиятельный и очень жестокий человек. Он еще когда был смертным, дела недобрые творил. Такие, как он, дар наш часто покупают: по слухам находят странствующего бессмертного, одаривают его золотом, титулом, властью, а он за то кровь свою дает… Не по чести это. Я, Петруша, учитель справедливый, но, когда надо, весьма и весьма строгий. Узнаю, что ты против устоев моих пошел – не сносить тебе головы…

***

Под усадьбой на большое расстояние растягивались коридоры, где каждый из ее владельцев хранил свое добро. Туда не спускался никто из прислуги, лишь хозяин дома. Часть своего богатства Матвей Демидович оставил там, запечатав вход и сокрыв его от глаз людских, часть закопал в разных местах по лесу.

– «Там царь Кащей над златом чахнет», – шутил он сам в себе, когда задумывался о том, как он преумножил некогда данный ему скарб.

Перед Первой мировой войной заблаговременно Матвей продал все имеющиеся у него акции, все фабрики и заводы. Он выезжал заграницу, выводил отовсюду все свои денежные средства, переводя их в драгоценные камни или металлы. Когда его спрашивали, почему он это делает, он отвечал:

– Жизнь длинная, хоть и может оборваться в любой момент. Но деньги сгорят, как и дома со всем барахлом, что в них накоплено годами. А монете в моем кармане уже, пожалуй, тысяча лет. И за нее все еще можно купить не только хлеба, но и, вероятно, домик в деревушке.

Далее была война, затем революция… Матвей распустил всех слуг, выплатив им щедрое жалование. Нет, он не имел дара предвидения, но он и без того понимал, к чему все движется.

А затем к нему пришли. Это не была новая власть, это были обычные разбойники, которые, прикрываясь переменами в стране, безнаказанно выходили грабить и разорять зажиточные дома. Войдя в усадьбу Матвея Демидовича, они не встретили сопротивления. Вокруг все было тихо и темно, вся мебель была накрыта белыми простынями, нигде не было ни единого намека на то, что усадьба оставалась жилой.

Их было семеро. Когда они поняли, что в доме никого нет, то принялись крушить и ломать все, что попадалось им на пути. Они опрокидывали мебель, разбивали зеркала, срывали шторы. А последний хозяин усадьбы наблюдал… Эта усадьба была его домом на протяжении долгих лет. Он любил это место и не хотел, чтобы с ним так поступали.