Последний дракон Востока. В нитях любви - Катрина Кван

Холодной и коварной боли, которая словно просачивалась сквозь ее кожу, заполняя нашу связь до предела. Меня поражало, как из-за этой тяжести еще не треснула ее безупречная мраморная оболочка. Столько горя в одном лишь взгляде. И я чувствовал, как оно проникало в самую глубину моего тела. Я жаждал узнать о ней все. Но теперь еще больше боялся. Какие ужасы видела Цзинь, чтобы выглядеть такой сломленной? Сколько ей пришлось вынести в одиночестве?

Почти задремав, я машинально взглянул вниз – и резко вздохнул от удивления. Наша нить Судьбы… светилась. Едва заметным оттенком красного. Словно еще не дозревшая хурма[32]. Точно утреннее солнце, робко выглядывающее из-за горизонта. Связь между нами еще оставалась слабой, но уже не такой натянутой, как раньше. Раньше казалось, что нить вот-вот порвется, а теперь я видел, как она медленно, почти незаметно начинала срастаться.

Медленно. Почти незаметно. Но мне это не казалось.

– Цзинь, – прохрипел я. – Цзинь, наша нить…

Я повернулся к ней – и только тогда осознал, что она тоже смотрела на нее. Но, в отличие от меня, дрожащего от волнения, ее лицо оставалось напряженным. Глубокий хмурый взгляд, сжатая челюсть, плотно стиснутые губы. Вся радость испарилась, когда она отвернулась, повернувшись спиной ко мне.

Едва появившееся тепло угасло, словно последние искры в холодном очаге. Покрасневший узел в центре дрогнул, сжался… и вновь погас, возвращаясь к привычному серому цвету.

Я почувствовал, как между нами выросла преграда – стена, через которую я больше не мог ощутить ее эмоции. Моя Судьба отталкивала меня. Я должен был узнать почему. Мне нужно было понять.

– У меня есть просьба.

– Какая еще просьба? – настороженно спросила она.

– Если мы направляемся на Лунные острова, позволь мне отправить матери весточку, чтобы она знала, что я жив. Последний раз, когда она меня видела… – я сглотнул, – меня тащили в тюрьму.

– Ты так заботишься о ней, – произнесла она, словно это было чем-то плохим.

– Конечно. Я всегда думаю о тех, кого люблю.

Цзинь вздохнула, раздраженно, но… как будто уже смирившись.

– Ладно. Когда доберемся, найду почтовую птицу.

Надежда вспыхнула во мне, согревая лучше, чем дневное солнце. Между нами все еще царил холод, но ее сдержанное согласие значило куда больше, чем простое безразличие.

– Спасибо, Цзинь. – Ее имя сорвалось с губ мягко, осторожно, словно я нес хрупкий фарфор. Хотелось произнести его еще раз. Десять раз. Сотню. Тысячу. Но я сдержался.

– Спи, – сказала она. Не холодно. Не резко. Просто… сказала.

И вновь воцарилась тишина.

Ровное дыхание Цзинь было лучше колыбельной, а волны усталости мягко затягивали меня в дремоту, окутывая сознание.

Не прошло и нескольких минут, как я тоже погрузился в сон, в последний момент уловив, как серый узел нити Судьбы между нами снова едва заметно начал срастаться.

Глава 18

– Сай?

Что-то мягко коснулось моей щеки. Кончики пальцев? Нет, мягче. Может, губы? Веки были слишком тяжелыми, чтобы открыть глаза. Песок оказался удивительно комфортной постелью. Мое тело утонуло в нем, тонкие зерна обвили меня, создавая мягкую оболочку. Мне хотелось остаться здесь подольше, но…

– Сай!

Цзинь постучала двумя костяшками по моему лбу. Острая боль вывела меня из сна, и я сразу же схватился за голову.

– За что? – возмутился я, мгновенно став настороженным и бодрым.

– Уже вечер, – сказала она без всяких эмоций, сразу начав снимать мою накидку, превращенную в укрытие. – Воды почти не осталось. Нужно как можно скорее найти еще, а то ты не протянешь и трех дней.

Песок заполнил мой рот, когда мы встали. Воздух стал значительно прохладнее, легкий ветерок принес долгожданное облегчение. Луна, полная и яркая, серебристым диском освещала темное небо. Я смотрел на бескрайние звезды, очарованный их ослепительной красотой. Любовался полотном, на котором мерцали завораживающие узоры, более сложные, чем на лучших коврах в Пяти царствах.

– Я никогда не видел столько звезд, – прошептал я себе под нос.

Цзинь взглянула на меня с едва заметной улыбкой. Этот взгляд чуть не заставил меня потерять голову. О, как же я хотел видеть эту улыбку постоянно.

– Ты учился использовать их для ориентира? – спросила она.

– Не могу сказать, что учился.

Она грациозно подняла палец, указывая на небо, рисуя контуры созвездий.

– Вот это, – сказала она, – Черная Черепаха, Сюань У. Ты можешь разглядеть форму змеи, что лежит на ее спине. Она укажет тебе на север. А там – Белый Тигр, Бай Ху. Следуй за ним, если захочешь отправиться на запад.

– А эта группа там? – спросил я, пытаясь представить в голове формы.

– Это Красная Птица, Чжу Цюе. Следуй за ней на юг.

– А что насчет вот той? – спросил я.

Любопытство пульсировало в каждой клеточке тела. Мне так нравилось слушать, как она говорит. В детстве меня никогда не считали хорошим учеником, я слишком легко отвлекался и не мог сосредоточиться на уроках учителя. Но когда Цзинь что-то объясняла, я цеплялся за каждое ее слово, наслаждаясь мягким звучанием голоса, который проникал в самую душу.

Цзинь остановилась, задумчиво рассматривая последнее созвездие.

– Это Великий Дракон, Цин Лун[33], – ответила она медленно. – Следуй за ним, если хочешь отправиться на восток.

– Это правда старые легенды? Говорят, что драконы когда-то рождались только на самых восточных островах.

– Откуда ты услышал такое?

– Наверное, мама рассказывала. В детстве у меня были проблемы со сном. Слишком бурное воображение. Она рассказывала мне всякие истории, чтобы я мог успокоиться и уснуть.

Ее губы тут же сжались в тонкую линию, челюсти напряглись.

– В некотором роде в вымысле есть доля правды, – сказала она.

– Ты оттуда? С востока?

Цзинь медленно кивнула:

– Да, но я покинула то место очень давно.

– А Цин Лун, лазурный дракон древности… Он был настоящим?

– Мой прапрадед.

Мои глаза широко раскрылись от удивления.

– Правда? Как он оказался среди звезд?

Цзинь покачала головой:

– Говорят, что он хотел узнать, как высоко сможет подняться в небо… и застрял там.

– О, вот как. – Смешок вырвался из горла против моей воли. Я пытался подавить его, но он прорвался с удвоенной силой. – Ужас какой.

Неожиданно Цзинь тоже начала смеяться. Ее смех был тихим, но все равно чудесным. В уголках ее глаз показались морщинки, когда она улыбнулась, и я не мог оторвать глаз от нее – смущенной и радостной. Такая милая, такая счастливая. Однако вскоре ее маска холодности вернулась, смех прекратился.

– Пошли, – сказала она, снова серьезная. – Не будем тратить лунный свет.

– Веди, госпожа.

Ночное путешествие по песчаным дюнам оказалось отличной идеей с моей стороны, если честно. Пустыня ночью гораздо легче проходима; без палящего солнца, которое обжигало нас, мы с Цзинь могли двигаться быстрее. Иногда ее язык на мгновение выскальзывал изо рта, почти неуловимо, но я все же замечал это.

– Сюда, – сказала она. – Там есть маленькое озеро.

– Как ты определила? – спросил я.

– Я чувствую его.

– Языком? – Я отступил с улыбкой, когда она метнула в меня раздраженный взгляд. – Просто любопытствую. Разве можно винить меня за желание узнать о тебе больше?

– Можно, – буркнула она, продолжая путь и резко выдохнув.

Ее длинная коса раскачивалась из стороны в сторону, переливаясь шелковыми прядями, собранными высоко и закрепленными изящной серебряной шпилькой.

Это украшение казалось единственным на ней, но именно поэтому притягивало взгляд. Я разглядывал его, шагая рядом, пораженный искусной работой мастера. Цветы были вырезаны с филигранной точностью, серебряные завитки сплетались, формируя тонкие лепестки. Без драгоценных камней – и правильно. Лишний блеск только бы отвлекал от ее изящности. Чем дольше я смотрел, тем больше шпилька завораживала меня. Где-то я ее уже видел.

В глазах вспыхнуло видение. Бамбуковый лес окружал меня, солнце пробивалось сквозь светло-зеленые листья. Передо мной сидела женщина, и мои пальцы скользили по ее длинным черным волосам. Это я украшал их шпилькой, ловко вплетая в тугие косы, пока полуденное солнце поднималось все выше. Она повернулась, и, хотя черты ее лица оставались размытыми, я безошибочно узнал эту лучистую улыбку.

«Это подарок для тебя, любовь