Академия Дарклэнд. Клетка - Анна Сергеевна Одувалова

Сосредоточенно киваю и пытаюсь поверить. Сделать это непросто, сон не идет, а сердце бухает в груди, доставляя почти физическую боль. Я как взведенная пружина, которая в любой момент может распрямиться, и, кажется, Джаспер это чувствует.

Мое взвинченное состояние передается и парню. Взгляд становится тяжелее, дыхание прерывистым, а рука на спине надавливает сильнее, заставляя меня податься вперед.

Его руки скользят под тонкой тканью моей рубашки. Прикосновение к оголенной коже спины заставляет вздрогнуть от внезапного, почти болезненного потока наслаждения. Я выгибаюсь навстречу, теряя остатки стыдливых мыслей. Пальцы Джаспера исследуют линию позвоночника, ребра, останавливаясь у основания лопаток, прижимая меня крепче к полу. Между нами нет больше места для воздуха, для сомнений. Только жар, нарастающий с каждым движением его ладоней, с каждым новым поцелуем, который он оставляет на моей шее, в ложбинке ключицы.

Джаспер отрывается на мгновение, его дыхание — горячий, прерывистый ветер на моей коже. В полумраке его глаза пылают темным огнем. Парень изучает мое лицо. Я вижу в них вопрос, последнюю преграду, которую он готов сломать, но ждет моего молчаливого согласия. Моя рука сама находит его щеку, шероховатую от пробивающейся щетины. Легкое прикосновение, палец, скользящий по линии скулы — это мой ответ.

Джаспер издает тихий стон, низкий, похожий на рычание, и его губы снова находят мои. На этот раз поцелуй глубже, медленнее, но от этого еще более пронзительным. В нем нет прежней яростной жадности, есть что-то иное — сосредоточенное, почти благоговейное. Парень осторожно стягивает мешающую ткань с моего плеча, обнажая кожу. Холодный воздух комнаты касается меня на миг, но тут же сменяется жаром губ, прильнувших к нежному месту у ключицы. Я вскидываю голову, цепляясь пальцами за его волосы, ощущая шелковистость прядей. Каждое прикосновение его рта — электрический разряд, бегущий по нервам, собирающийся в тугой, сладкий узел внизу живота.

Движения становятся более уверенными, но не менее бережными. Ладонь скользит по моему боку, огибает ребра, останавливается на талии. Большой палец нежно проводит по чувствительной коже под грудью, вызывая волну мурашек и тихий стон, вырывающийся из моих губ. Он слышит его. Отвечает собственным, глухим звуком одобрения. Его губы продолжают путь вниз, оставляя влажный след на груди, там, где бешено стучит сердце. Халат, который почти не держится на плечах и давно распахнут последний барьер между нами. Пальцы Джаспера находят край, задерживаются. Парень снова смотрит на меня, и в этом взгляде — обещание и последняя проверка. Я киваю, едва заметно, не в силах вымолвить ни слова, захлебываясь от волн накатывающего желания и странной, щемящей нежности к этому резкому, сложному парню.

Он неторопливо, словно в замедленной съемке, отодвигает ткань. Воздух касается обнаженной кожи, и я чувствую, как все мое тело натягивается, словно струна. Горячий и тяжелый взгляд скользит по моему телу. В глазах парня читается немой восторг, смешанный с темной, первобытной жаждой. Джаспер замирает на миг, а потом его голова склоняется, и губы, невероятно горячие и мягкие, прикасаются к самой нежной, самой чувствительной точке моей груди. Я вскрикиваю, не в силах сдержаться, вцепляясь в его волосы. Мир сужается до этого ощущения — невыносимо острого, сладкого, уносящего прочь все мысли, весь страх, оставляя только белое пламя наслаждения и его имя, звучащее в моей голове как заклинание. Джаспер. Только Джаспер. И эта темная комната, и треск умирающих углей, и его руки, держащие меня, как якорь в бушующем море чувств.

Джаспер замирает. Дыхание у парня тяжёлое и прерывистое, будто он бежал кросс. Его глаза — две темные бездны, и в них я вижу все: знакомый страх, дрожащую надежду, и еще что-то глубокое и незнакомое, для чего пока не находится слов. Парень смотрит на меня так пристально, будто пытается проникнуть под кожу, прочитать каждую спрятанную мысль, каждое тайное чувство, что клокочет у меня внутри. Его взгляд тяжелый и ощущается почти физический.

— Ты понимаешь, что пути назад нет? — Голос парня звучит хрипло. Каждое слово дается с усилием. — Ты завтра пожалеешь.

Я не отвожу глаз. Не моргаю. Глотаю комок в горле. В этот момент все внутри меня вдруг проясняется, словно туман рассеялся. Ни тени сомнений, и голос, когда я отвечаю, звучит ровно и твердо, гораздо тверже, чем я ожидала:

— Я завтра проснусь живой. Поверь, Джаспер. Мне не о чем будет жалеть.

Он наклоняется медленно, будто боится спугнуть этот миг. Его губы находят мои и впиваются жадно, с какой-то отчаянной грубостью, которая сейчас мне нужна, как воздух. В этом поцелуе все невысказанное, все слова, что мы так и не произнесли. Руки, сильные и нервные, сжимают крепче, прижимают к себе так сильно, но в то же время бережно. От этой гаммы переполняющих чувств, у меня перехватывает дыхание. Джаспер держит меня, будто я могу раствориться прямо сейчас в холодном воздухе комнаты.

Ничего больше не существует. Только он. Только я. И отблески камина. Вечно танцующие языки пламени, искажающие наши тени на стенах. Время останавливается, и этот момент растягивается в бесконечную, зыбкую паутину. Треск дров — единственный звук, кроме нашего дыхания.

Движения парня с каждым мигом становятся все более резкими, порывистыми. Он ускоряется, и все превращается в какой-то дикий, неконтролируемый танец чистого желания и огненной страсти. Каждое прикосновение, как удар током, заставляет вздрагивать каждую клетку моего тела. Дыхание срывается, смешивается с его таким же неровным дыханием в один горячий, общий ритм.

Чувства накрывают с головой, как высокая, темная, сокрушительная волна. Желание смывает все барьеры, сомнения и страх. Остается только это… чистое, первозданное чувство единения. Я теряю границы, растворяюсь в этом мгновении и становлюсь частью Джаспера. Больше нет «я», есть только «мы» в этом море огня и тени.

Постепенно буря внутри стихает. На смену приходит странное, глубокое умиротворение. Тяжелая, сладкая усталость разливается по телу. Я засыпаю, уткнувшись лицом в тепло плеча парня, вдыхая знакомый, такой родной запах — соленый от пота, теплый от кожи, с какой-то неуловимой ноткой, которая принадлежит только Джасперу. Его руки все еще крепко обнимают меня, защищая от всего мира за стенами этой комнаты.

В полумраке, под мерцающие отблески догорающего в камине огня, мы, наконец, находим то, что искали так долго и так отчаянно — друг друга. И пока сознание уплывает в сон, последняя ясная мысль проносится в голове: «Я не пожалею ни