Жена с условиями, или Три наволочки из свадебного платья - Ольга Обская

— Рада познакомиться, — сказала она, сделав лёгкий реверанс. — Гризельда говорит, что вы ищете специалиста по редким растениям. А я… скажем так, люблю цветы.

— Весьма неожиданно, — мадам Боше медленно прошлась по Лизельде взглядом. Внимательный слух мог бы уловить в её голосе лёгкое удивление.

— Не покупайтесь на её ангельский вид, — проговорила Гризельда, которая стояла за спиной сестры. — Она ещё в десять раз большая ведьма, чем я. И у неё к Вальмонту свои счёты.

Мадам Боше впервые за долгое время приподняла бровь, что означало одобрение. И Сигизмунд ощутил нечто, очень близкое к благоговейному интересу. Игра явно переходила на новый уровень.

ГЛАВА 33. Свежие решения и старые корни

Как только доктор Альбан выбежал из беседки, Натали с любопытством устремила взгляд в окно. Без улыбки невозможно было смотреть на сцену, которая развернулась на одной из дорожек парка. Вся растрёпанная и взмыленная Лотта гналась за пёстрым красавцем-петухом, который вприпрыжку удирал от неё.

— И зачем мы собрались нанимать в Вальмонт охрану, если у нас есть такая курица? — Поль тоже с любопытством наблюдал за происходящим.

Тем временем Лотта и её новый знакомец пронеслись по кругу вокруг куста, и ровно в этот момент к месту событий подскочил доктор. Обе птицы как по команде вдруг остановились.

Натали не расслышала, что сказал Альбан, но Лотта посмотрела на него внимательно, повела головой и, как будто с лёгкой досадой, сложила крылья. Вид у неё сделался довольно миролюбивый. После чего петух выпрямился, принял горделивую позу, подошёл к Альбану и… дал себя погладить.

— Кажется, вот это он и есть — Шарль, “коллега” нашего доктора, — предположила с удивлением Натали.

— Скажу больше, — ответил Поль, — похоже, наш доктор — ветеринар.

— И это многое объясняет, — подхватила она. — Например, то, почему его вопросы казались звучащими невпопад.

Она улыбнулась, вспоминая неразбериху, которая царила здесь, в беседке, несколько минут назад. И всё из-за излишней подозрительности ван-Эльста. Но она сдержала саркастическую реплику в его адрес. Вместо этого предложила:

— Теперь, когда мы поняли, что имеем дело не с соглядатаем мадам Боше, а заботливым ветеринаром, может, стоит предложить ему работу в Вальмонте? Было бы прекрасно, если бы он время от времени проводил осмотр животных, пусть это пока только две лошади и две птицы. Но ведь со временем их может стать больше.

— Да, пойду побеседую с ним, — кивнул Поль и вышел из беседки.

Разумеется, он был не против переложить на кого-то часть забот — хотя бы заботы о животных.

Натали не сомневалась, что Альбан согласится, и тихо радовалась, что в Вальмонте теперь будет уже два служащих: дворецкий-управляющий и ветеринар.

Во второй половине дня, когда солнце уже мягко скользило по плитам дорожек, а ветер почти стих, Натали удалось вновь выйти на прогулку с Огюстеном.

— Продолжим нашу экскурсию, сударыня? — спросил он с мягкой улыбкой.

— С удовольствием, — Натали не терпелось увидеть, какие ещё сюрпризы таит Вальмонт.

Они прошли через внутренний двор к конюшне. Она была просторной, но неухоженной, и почти пустовала — только две лошади обитали здесь теперь, и то, казалось, они чувствовали себя скорее временными жильцами. Остальные хозяйственные постройки выглядели не лучше. Тут нужны были руки. Много рук.

Когда Огюстен закончил рассказ о том, как когда-то здесь кипела жизнь, Натали почувствовала, что пора задать вопрос, который всё не выходил у неё из головы со времени их первой прогулки.

— Огюстен, насколько я знаю, когда-то здесь, в Вальмонте, бывал доктор Анри Луазье. Вы слышали о нём?

Именно из-за него, из-за мятежного доктора, Жозефина приезжала сюда. Его следы могут вывести на её следы.

Огюстен остановился. Подумал.

— Доктор Анри Луазье… — повторил он медленно. — Конечно, я его помню. Такое не забывается. Он был… неординарен. Прямой, даже дерзкий. Яркий. И, безусловно, талантливый. Его пригласила сама мадам Валери ван-Эльст. В ту пору она тяжело болела — сильные головные боли, бессонница, дрожь в руках. Она потеряла аппетит и сильно исхудала… Ни один врач не мог ей помочь. Даже те из них, что считались именитыми.

— А он смог?

— Он пообещал, что вылечит. И сделал это, — Огюстен произнёс эти слова с глубоким уважением. — Лечение длилось месяц или чуть дольше, и оно дало результат — мадам ван-Эльст пошла на поправку. Это стало почти чудом. Многие говорили, что он прибегал к… сомнительным методам. Даже колдовству. Но я в это не верил. Он просто хорошо знал природу — разбирался в целительной силе растений. Доктор Анри часто бывал в оранжерее. Там росли диковинные цветы. Говорили, некоторые из них обладали настоящей силой.

Натали затаила дыхание.

— А что с ним стало дальше?

— Как только мадам ван-Эльст выздоровела, он исчез. Уехал внезапно. Больше его никто не видел.

Уехал и забрал с собой Жозефину? Куда? Снова вопросы без ответов.

— Покажите мне ту оранжерею, — попросила Натали.

— Конечно, — улыбнулся Огюстен, — как раз хотел вас туда проводить.

Они направились в дальнюю часть парка, и тут им неожиданно повстречался Поль. Он шёл по садовой дорожке в расстёгнутом жилете и выглядел на удивление расслабленным.

— Позвольте узнать, куда держите путь? — спросил он с лёгкой усмешкой, чем выдал, что находится в прекрасном расположении духа.

— Собираюсь показать новой хозяйке Вальмонта оранжерею, — чуть склонив голову, доложил Огюстен.

— Тогда я не могу этого пропустить, — заявил ван-Эльст и тут же присоединился к компании.

Они двинулись дальше и через пару минут уже были на месте. Натали ожидала увидеть что-то вроде милой теплицы. Но ошиблась. Оранжерея была огромной. Гигантский полукруг стекла, обвитый листвой, с металлическим каркасом и резными деталями. В ней чувствовалась мощь ушедшего великолепия.

Они вошли внутрь. Оранжерея встретила не зеленью, а тишиной. Такой, в которой любой шорох звучал подозрительно. Когда-то это место, несомненно, было гордостью Вальмонта — витражные стёкла в изящной оправе, своды, увитые плющом, и широкие аллеи между аккуратными клумбами. Но теперь она выглядела так, будто природа устроила здесь мятеж — и победила.

Часть растений давно погибли. Их сухие стволы торчали, как остовы, из потрескавшейся земли. Некоторые были похожи на обугленные скульптуры, другие — на застывшие в мольбе руки. Поблёклые кадки были опрокинуты набок, из них торчали выцветшие корни.

Но куда больше тревоги вызывали те растения, которые выжили. Или… пере-жили.

По углам и в самых тёмных участках оранжереи разрослись кусты, которые вряд ли можно было назвать обычными. Их ветви напоминали скрюченные пальцы, а листва казалась ненатурально яркой — ядовито-зелёной, ржаво-красной, иногда с синим отливом, как у