Жена с условиями, или Три наволочки из свадебного платья - Ольга Обская

Некоторые побеги оплетали конструкции и стеклянные рамы, будто пытались вырваться наружу. Где-то между ними просматривались бутоны — надутые, тяжёлые, закрытые, но создававшие ощущение, что стоит только пошевелиться — и они раскроются… с зубами.

Воздух был плотным, тёплым и слегка затхлым. Сладковатый запах гниения смешивался с горьковатым ароматом пыльцы здешних странных растений, отчего казалось, что ты стоишь не в саду, а в лаборатории алхимика, где уже что-то пошло не так.

Местами заросли были настолько густыми, что путь вперёд был невозможен. Оттуда доносились лёгкие потрескивания — словно внутри кто-то дышал. Или шевелился.

Это место не просто пришло в упадок. Оно… изменилось.

Словно оранжерея пережила одиночество слишком остро — и теперь жила собственной, не до конца понятной жизнью.

— Раньше здесь было как в дворце цветов, — с ностальгией сказал Огюстен. — Тут росли растения из Ламбрии, Эль-Хассы, даже из Юго-Ориента. Мадам ван-Эльст гордилась каждым ростком.

Натали заметила, как Поль, казалось бы, машинально провёл рукой по одному из уродливых стволов. Потом — замер у засохшего куста с фиолетовыми листьями и вдохнул остаток аромата.

Натали догадывалась, что он чувствует. Наверное, его душа парфюмера в отчаянии, что целое царство самых разных ароматов пришло в запустение. Здесь он мог бы черпать вдохновение для своих новых коллекций. Она неожиданно ощутила его переживания так остро, будто это были её собственные чувства. Она тоже испытывала сильное сожаление, что от былой роскоши этого места остались лишь воспоминания. Ей нестерпимо захотелось восстановить оранжерею. Ещё вчера она не знала, какой подарок пообещать Полю, если он выйдет победителем в их ночном состязании в лото, однако теперь ей очень хотелось подарить ему надежду на восстановление этого царства ароматов. Но, к сожалению, это было не в её силах. В такой глуши совершенно невозможно найти цветовода, который разбирался бы в содержании капризных экзотических растений. Поэтому Натали, вместо грандиозных задумок, скорее всего, придётся обойтись чем-то более приземлённым — например, пообещать Полю одну из наволочек, которые она собирается сшить из своего свадебного платья.

ГЛАВА 34. Простыни, лебеди и много надежды

Прошло не больше часа с тех пор, как закончилась экскурсия в оранжерею, Натали ещё не успела разобраться в собственных впечатлениях от заросших аллей и зловещих побегов, как к ней в комнату заглянул Огюстен.

Лёгкая улыбка на его лице выдавала, что он чем-то сильно доволен.

— Сударыня, — сказал дворецкий, чуть склонив голову, — позвольте сообщить: к нам прибыла первая соискательница. Я провёл её в беседку, куда вы и просили провожать всех, кто приедет к нам в поисках работы.

Натали моментально передалось приподнятое настроение Огюстена. Она не ждала соискателей раньше следующего дня. Да и в целом не была уверена, что её затея послать кучера по окрестным деревням даст плоды. Но результат не заставил себя долго ждать.

— Спасибо, Огюстен, — ответила она, широко улыбаясь. — Вы, как всегда, безупречны.

Натали не стала откладывать встречу. И хоть не знала, кого именно увидит, её охватило тёплое ощущение, что вот оно — начало настоящего возрождения Вальмонта. Слуги, жизнь, порядок… дыхание дома.

На подходе к беседке, она заметила Морти. Он сидел на перилах и глядел в сторону двери, будто тоже намеревался провести собственное собеседование. Натали мысленно усмехнулась: если соискателям и стоит бояться кого-то больше, чем хозяйку, так это её ворона.

Подмигнув ему, она вошла внутрь. Соискательницей оказалась рыженькая девушка, с аккуратно заплетённой косой, из-под которой выбивались непослушные пряди. На бледных щеках — россыпь веснушек. На вид ей было явно меньше, чем самой Натали. Может быть, лет девятнадцать. Её простое тёмно-синее платье с вытертыми манжетами украшал белоснежный воротничок — отпаренный и ровно выложенный. Видно, старалась, чтобы произвести впечатление.

Она сидела очень прямо, словно боялась занимать слишком много места. Собранная и сосредоточенная, и всё же руки выдали её волнение — пальцы теребили край рукава, как будто искали, за что зацепиться.

Она встала и слегка поклонилась.

— Добрый день, сударыня. Я пришла… Я хотела бы получить работу горничной. Меня зовут Колетт.

Она произнесла своё имя с каким-то обречённым вздохом. В больших карих глазах настороженность сменилась решимостью, как у человека, который слишком долго держался из последних сил и ему больше нечего терять.

— Вы, наверное, уже слышали обо мне?

Натали с изумлением покачала головой.

— Нет. Но теперь мне стало интересно.

Колетт опустила взгляд.

— Ну что ж… тогда я расскажу сама. Всё равно слухи скоро дойдут и до вас.

Натали жестом пригласила её сесть. Сама устроилась напротив. Морти на перилах внимательно наклонил голову вбок. Видимо, одобрил.

— И что же это за слухи? — спросила Натали.

— Что я воровка, — просто ответила она. — Что я не чиста на руку. Что из-за меня постояльцы лишались своих кошельков и драгоценностей.

Натали вскинула брови:

— А на самом деле?

Колетт посмотрела ей в глаза. Её голос стал чуть дрожащим, но твёрдым:

— На самом деле, я за всю жизнь не взяла ничего чужого. Ни пуговицы, ни монетки. А если бы взяла… я бы, наверное, умерла от стыда.

Она говорила с такой искренностью, что Натали почти не сомневалась — она не лжёт.

— Расскажи, что случилось, — мягко попросила она.

Колетт кивнула.

— Я работала горничной в таверне "Последняя Ложка". Это недалеко отсюда. Хозяйка — мадам Гризельда… — при этих словах она едва заметно поморщилась. — Там было… сложно. Грязно. Неухоженно. Она считала, что, раз таверна одна на весь округ, постояльцы никуда не денутся. Мне же очень нравилось, когда гости оставались довольны. Я старалась… правда старалась.

В её голосе появилась живая интонация. Казалось, с каждой новой фразой она чуть расправляет плечи:

— Я пыталась понять, как создать уют. И кое-что придумала. Например, как расправить шторы, чтобы свет красиво ложился на постель, но не бил в глаза. А ещё я знаю восемь способов заправить кровать — строгий, сентиментальный, романтический… — она улыбнулась с лёгким смущением. — Даже забавный, если приезжали семьи с детьми. Я скручивала лебедей из полотенец, иногда зайчиков. Люди улыбались. А я от этого чувствовала, что делаю что-то важное.

Натали нравилась в людях увлечённость своим делом. А эта девушка была именно такой — увлечённой. Пусть речь шла о мытье полов и заправке кроватей — Колетт даже к этой работе подходила с вдохновением.

— Только хозяйке всё это не нравилось, — продолжила она. — Мадам Гризельда жалела денег на всё — на воду, на мыло, даже на свечи. Иногда, если в номере