Сердце из черного льда - Терри Гудкайнд

Ороганг... В его воображении столица была потрясающе прекрасной. Там располагался роскошный дворец, где были трон, залы для пиров, палаты для собраний и высокие балконы, с которых Железный Клык отдавал приказания подданным. Помнил он и укромные комнатки, в которых они с прелестной Мэджел проводили часы, упиваясь друг другом, лаская и целуя без опасений, что их найдут...

Лежа на походной постели, он дотронулся до твердого шрама на левой щеке. Золотая маска покоилась на деревянном столе неподалеку. Собственное отвратительное лицо напоминало ему о том кошмаре, через который пришлось пройти Мэджел.

Но в его воспоминаниях она была прекрасна, а он сам — симпатичен.

Он заснул, но пробудился посреди ночи; луна освещала безмолвный лагерь. Из-за пределов шатра доносились лишь негромкие шорохи, которые издавали спящие солдаты и лошади. Открыв глаза, он с изумлением обнаружил, что рядом стоит женщина. Он видел ее силуэт в тусклом свете костров, проникавшем через ткань шатра. Длинные темные волосы ниспадали ей на плечи. Он узнал стройную фигуру, изгиб бедер и узкую талию.

— Мэджел? — Утрос рывком сел.

Она прижала палец к его губам и подошла ближе. Подняв руки к груди, она развязала завязки тонкого платья и, поведя плечами, позволила одежде соскользнуть на пол. Ее полная грудь с карамельными сосками имела округлую форму. Каким-то образом свет стал ярче, чтобы он мог разглядеть ее кожу, знакомую родинку под левой грудью и рубин, украшавший пупок.

— Мэджел? — с благоговением прошептал он.

— Возлюбленный Утрос. — Она склонилась над ним, целуя гладкую кожу лба над шрамами.

Он чувствовал запах ее теплого дыхания.

— Это не можешь быть ты.

— Я здесь, если ты этого хочешь, — ответила она. — Ты должен был умереть столетия назад, как и я, но правила изменились. Прими это. — Она надавила на его плечи, заставляя лечь на спину. Она ласкала его грудь, играя пальцами с кудрявыми волосками.

— Я видел тебя в кровавой линзе, — сказал он. — Видел твое лицо.

— Мое лицо прекрасно, как и твое. — Она поцеловала его в губы, заглушая остальные вопросы.

Мэджел забралась на него, и он обхватил ее талию большими руками, ощущая реальность этой прекрасной женщины. Хлынул поток воспоминаний о том, как они занимались любовью, но на этот раз он испытывал лишь радость и облегчение, не омраченные страхом быть пойманными. Мэджел каким-то образом вернулась из преисподней и была здесь, с ним.

Он запустил руки в ее волосы, притянул к себе лицо и снова жадно поцеловал. Мэджел замурлыкала ему на ухо, а потом протянула руку вниз и погладила его бедро. Она подтолкнула его ноги, чтобы усесться сверху. Он застонал, проникнув в нее, и ее улыбка наполнилась восхищением экстаза. На мгновение — всего на мгновение — Утрос позволил себе упиваться мечтой. Он был уверен, что это реально, хотя и не понимал, как такое возможно.

— Это то, что тебе нужно, возлюбленный Утрос, — сказала Мэджел, начиная раскачиваться взад-вперед.

Он провел руками по ее спине, лаская ее. Возлюбленный Утрос...

Мэджел никогда так его не называла. Она дала ему прозвище «мой командир». Когда они хотели немного грубости, то она просила командовать ею. Ее поведение казалось неестественным, движения не были знакомым слиянием тел, как в те многие разы, что они наслаждались друг другом. Возлюбленный Утрос.

Он схватил ее за плечи и пристально посмотрел.

— Ты не Мэджел.

— Я могу ею быть, — сказала она.

— Ты не Мэджел! — Он оттолкнул женщину в сторону.

Женщина соскользнула с него и отступила. Когда она подняла руки, ее тело изменилось; она осталась стройной и красивой, но кожа стала бледной, покрытой разноцветными пятнами. Длинные волосы исчезли. Пред ним стояла обнаженная Ава, водившая пальцем по нарисованному краской заклинанию на плоском животе.

— Я знаю, чего ты хочешь, возлюбленный Утрос. Посредством меня или моей сестры ты можешь снова получить Мэджел, когда захочешь.

— Я никогда не смогу снова ее получить! Мне не нужна имитация. Моя Мэджел была убита собственным мужем. Ее дух заперт в преисподней, и она отказалась от любви ко мне, чтобы остаться с ним.

— Я просто пытаюсь дать любовь, в которой ты, кажется, нуждаешься. — Она участливо протянула руку, но Утрос оттолкнул ее.

— Мне не нужна любовь, — заявил Утрос. — Мне нужна победа, и именно этим я и собираюсь заняться. — Он ощущал сильную злость и разочарование, но знал, почему Ава так поступила. Он не мог ненавидеть ее за это. — Ты и Рува нужны мне. Вы обе мне совершенно необходимы, но мне не нужно от вас... это. — Он указал на ее прекрасное тело.

— Как пожелаешь. — Ава отступила к выходу из шатра и остановилась в тусклом свете, обнаженная и мучительно прекрасная. — Просто помни, что мы с сестрой дадим все, что тебе нужно.

Глава 24

Когда основные силы древней армии начали подниматься в горы, Натан с остальными защитниками строили планы, как использовать поле гибельных цветов. Разведчики генерала Зиммера отправились оценить положение вражеских сил и докладывали о том, как те продвигаются к лугу. Торн и Лайес забавлялись, убивая отбившихся солдат, и тем самым спровоцировали авангард броситься на них.

Ожидая, когда можно будет захлопнуть ловушку, Натан осматривал море ядовитых цветов и деревья позади него. Цветы были прекрасными, а оттенок столь же насыщенным, как тишина — мертвая тишина. Обширный лес по ту сторону луга переходил в предгорья.

Он вспомнил, как наивный Бэннон наткнулся на обманчиво прелестные цветы и преподнес Никки маленький букетик, надеясь снискать ее расположение. Узнав ядовитые цветы, Никки спокойно прочитала юноше лекцию о смертельных листьях, стеблях и соцветиях и сообщила, что даже капля сока или раздавленный цветок способны убить. Бэннон в ужасе выкинул цветы, радуясь тому, что случайно не дотронулся до сока. Он тогда нашел лишь несколько цветков, а на этом поле их были тысячи.

— Растения убьют многих, — сказал Натан аббатисе Верне, — если мы вынудим врага пробежать через луг.

— Представляю, какая это ужасная смерть, — сказала она.

— Самая ужасная из тех, что можно вообразить, — задумчиво проговорил Натан, поглаживая подбородок. — А я могу вообразить много ужасных способов.

— Они это заслужили, — прорычал Ренн. В его глазах