Последний дракон Востока. В нитях любви - Катрина Кван

Я – тот самый Красный дракон из древних легенд, о котором мне рассказывали в детстве. Я когда-то был правителем Небес! Какие еще воспоминания заперты внутри меня? Почему я помню лишь обрывки? Голова шла кругом, осознание происходящего парализовало мое тело. Легче всего было бы поддаться панике, отрицать все напрочь. Но глубоко внутри я знал, что Цзинь говорит правду.

К тому же я пообещал не принимать это близко к сердцу. Каждому ответу сопутствовало еще больше вопросов. Но я был уверен, что со временем получу на них ответы.

Вскоре Цзинь успокоилась. Она вытерла слезы и повернулась ко мне:

– Как ты себя чувствуешь? Не позволяй охотнице вывести тебя из себя.

– Ты права, – признался я. Мои руки все еще слегка дрожали от пережитого. – Это было ужасное чувство, Цзинь. Пугающее. Я не мог себя контролировать. А если бы… если бы я тогда обратился? Я мог убить Фэн. Боги, я мог ранить детей.

Цзинь обхватила мое лицо ладонями, заставляя смотреть на нее. Ее изумрудные глаза были одновременно нежными и полными решимости.

– Успокойся, Сай. Ничего не случится, если ты будешь держать себя в руках. Глубокий вдох, мой любим… – Она осеклась, но склонила голову, мягко прижавшись лбом к моему. – Дыши ровно. Все хорошо.

– Охотница, – пробормотал я. – Она видела мои глаза.

– Я сказала ей, что ты болен.

– Она ни за что в это не поверит.

– Придется.

– Или что?

– Или я ее заживо съем, – совершенно серьезно ответила Цзинь.

Я посмотрел на нее с укором:

– Ты считаешь это смешным?

Она пожала плечами:

– Просто пытаюсь разрядить обстановку.

По крайней мере, я мог оценить ее попытку, учитывая, как редко Цзинь шутила. Она обнимала меня, пока мое дыхание не стало ровнее, а сердце не вернулось к привычному ритму. Ее прохладные пальцы едва касались моей щеки, кончик ее носа чуть задевал мой. Я чувствовал легкое прикосновение ее дыхания к моим губам и тепло ее кожи, и душа моя находила в этом покой.

– Вот так, – прошептала она, вглядываясь в мои глаза. – Все пришло в норму.

– Спасибо, – тихо ответил я.

– Теперь нам нужно быть осторожнее.

– То есть мне стоит сдерживать свой нрав?

Цзинь надула губы в притворной обиде:

– Да, насколько сможешь.

– Тогда тебе лучше не отходить от меня, дорогая.

– Я буду рядом, – пообещала она.

– Фэн подозревает нас с самого момента прибытия.

– Тогда будем делать все, чтобы избегать ее.

– Долго так не продержимся.

– Можно связать ее, – предложила Цзинь. – Заткнуть рот, оставить где-нибудь. Пусть деревенские найдут ее через пару дней, когда нас уже и след простынет.

Я поморщился, не зная, говорила ли она всерьез. Я не смог бы так поступить даже с Фэн – несмотря на ее одержимость, она все же была другом.

– Думаю, она не нападет, пока вокруг есть свидетели. Но она намерена убить тебя сама.

– Но почему? Я не причиняла ей зла.

Я глубоко вздохнул:

– Она уверена, что ты убила ее родителей.

Цзинь застыла:

– Что я сделала?

– Десять лет назад, – объяснил я. – Они отправились на охоту и, по ее словам, наткнулись на тебя…

Ее взгляд потускнел, мысли унесли ее в прошлое.

– Десять лет, говоришь?

– Ты что-то вспомнила?

Она медленно кивнула:

– Да. Я все помню.

– Что случилось?

Цзинь нахмурилась, вспоминая:

– Двое охотников забрели в мои джунгли. Из-за этого мне пришлось уйти в Пустоши, чтобы избежать дальнейших встреч с людьми. На них напала стая Фэй. Разорвала в клочья. Я попыталась отпугнуть их, но охотники, видимо, приняли мои действия за враждебные. Или решили, что я была заодно с этими тварями. Я никого не убивала. Клянусь.

Я слышал правду в ее голосе, искренность в каждом слове. Да, порой Цзинь бывала резковата, но она никогда не казалась мне безжалостной убийцей. Она спасала меня раз за разом. И уж точно она не была союзницей Фэй.

– Мы должны рассказать ей, – сказал я. – Фэн должна знать, что произошло на самом деле.

– А достаточно ли она рассудительна, чтобы нас выслушать? – вздохнула Цзинь, и усталость ее тяжело легла на нашу связь. – Сердца смертных слишком непредсказуемы.

Я протянул руку и обнял ее:

– Пока… можешь просто полежать со мной?

Она кивнула и одарила меня самой нежной улыбкой:

– Как скажешь.

Теплая волна прокатилась по моему телу, а по венам разлился трепет. В этой жизни я знал ее всего пару недель, но любовь из прошлых воплощений пронзила меня насквозь. Потрясающе. Чистое блаженство.

Я запустил пальцы в ее волосы, а наши губы разделял всего лишь легкий вдох. Щеки Цзинь порозовели, зрачки расширились, сияющая зелень ее глаз завораживала. Она держалась за меня, словно за спасательный круг среди бушующего моря.

– Сай, – прошептала она, ее взгляд был почти мучительным. – Пожалуйста…

Я наклонился и поцеловал свою Судьбу, как будто от этого зависела моя жизнь. Потому что, так оно и было.

Глава 28

Никогда прежде я не чувствовал такого желания. Каждое мое чувство обострилось до предела из-за Цзинь. Меня захватило целиком: запах ее волос, невозможная мягкость фарфоровой кожи, вкус ее губ, звук приглушенных стонов, отражение моего желания в ее сияющих глазах.

Я медленно снимал с нее слои одежды, запоминая каждую линию, каждый изгиб. Раздевая ее, я не мог не задуматься: сколько раз в прошлых жизнях мне выпадала честь переживать этот момент? Видеть ее в первый раз, быть ею очарованным… Возможно, это лишь первый из многих раз. Я был уверен, что нет благословения более великого.

Она целовала с такой жаждой, что я отвечал тем же, бесконечно наслаждаясь ею. Цзинь оказалась гораздо нетерпеливее меня, почти срывала с меня одежду, и я не находил причин возразить. Я опустил ее на мягкое ложе из подушек, с легкостью избавив от последних шелков… И замер.

Ее тело оказалось покрыто шрамами. Большинство из них были темно-красными, глубокими и рваными, пересекающими нежную кожу. Руки, грудь, ребра, живот, бедра – все испещрено следами невыразимой боли. Я не помнил, чтобы видел такие отметины, когда она была в своей истинной форме, но, возможно, я был слишком загипнотизирован ее величием, чтобы заметить. Сейчас же не мог отвести взгляда.

Особенно от шрамов на запястьях. Ряд за рядом, тонкие и неровные полосы, обычно скрытые под длинными рукавами.

Я осторожно провел пальцами по этим следам, стараясь скрыть горечь на лице.

– Кто это сделал с тобой?

Цзинь дернулась, пытаясь ускользнуть, но я крепче прижал ее к себе. Щеки залил румянец, взгляд упал вниз, словно она стыдилась. Долгое время она молчала, а когда наконец заговорила, ее голос был настолько тих, что почти растворился в ветре, гуляющем за пределами шатра.

– Я сама.

У меня сжалось сердце.

– Что?

Она так и не подняла глаз.

– Не думай обо мне плохо, Сай.

– Никогда. Я просто хочу понять почему.

– Было… слишком одиноко. Все семь тысяч лет.

Ее изумрудные глаза потускнели, а нижняя губа предательски дрогнула.

– Иногда я думала… так будет проще. Закончить все. Наконец обрести покой.

Я застыл, потрясенный ее признанием. Меня разрывало от страха, что она могла уйти из этого мира, но я был благодарен, что этого не произошло. Семь тысяч лет одиночества… Как я мог ее винить?

– Но ты все еще здесь, – прошептал я.

– Потому что я трусиха. Боялась переродиться.

– Почему?

– Я боялась забыть тебя, – призналась она. – Ты знаешь, каково это – видеть разрозненные куски, но не понимать целого. Если бы я забыла, кто ты для меня, я могла бы никогда не найти тебя снова. Я не могла смириться с этим.

Я переплел наши пальцы, осторожно сжимая ее ладони.

– Ты не трусиха. Ты самая храбрая душа из всех, кого я встречал. Не могу даже представить, через что тебе пришлось пройти.

Мой взгляд упал на еще один шрам, глубокий и длинный, пересекающий ее торс. Стиснув зубы, я провел по нему пальцами.

– Все эти раны… Ты сама их нанесла?

– Не все. Некоторые – его рук дело. Я едва успела сбежать. После этого я ушла в изгнание, чтобы больше никто не мог найти меня.

Цзинь обхватила меня за шею, прижимаясь ко мне всем телом. Ее обнаженная кожа, горячая и гладкая, сводила меня с ума, наполняя жаждой близости.

– Пожалуйста… – Ее голос