Последний дракон Востока. В нитях любви - Катрина Кван

но не смогла скрыть теплого огонька в глазах и легкого румянца на щеках. Я мог бы любоваться ее красотой вечно – и, возможно, это дало бы моему сердцу такой желанный покой.

Но чем дольше я ею восхищался, тем яснее понимал, что ее красота – с оттенком печали. Каждый раз, когда мы с ней встречались взглядами, я видел сплетение любви и боли утраты. Я словно смотрел на нее глазами тысяч жизней, зная такие мелочи, как бледное родимое пятнышко у подбородка и едва заметный шрам над левым виском. Детали, скрытые от большинства, но только не от меня.

Потому что я знал ее – душу, что так отчаянно держала меня на расстоянии. Я видел ее очертания, сплетающиеся с моей судьбой, хотя и оставались пробелы, которые Цзинь упорно не хотела заполнять.

Мой взгляд скользнул в сторону, и я заметил Фэн. Она сидела по другую сторону костра, хмуро глядя на меня, пока набивала рот острым мясом. Слишком проницательная, слишком любопытная. Я вздохнул и отвернулся, чувствуя, как напряжение тихо поднимается, словно приливная волна.

Попытался сосредоточиться на еде, беря понемногу: кусочки фруктов, горсть ягод, миску наваристого рагу. Все было невероятно вкусным, но желудок все равно скручивало. Хотя я был благодарен за этот столь необходимый прием пищи, наслаждаться им было трудно под внимательным взглядом Фэн. Она наблюдала за нами, словно ястреб, выжидающий удачного момента для атаки на двух пугливых кроликов.

Слишком нервный, чтобы усидеть на месте, я встал и протянул Цзинь руку. Несколько пар уже встали, чтобы пуститься в пляс под ритм барабанов, сцепившись руками и образовав большой хоровод вокруг костра.

– Потанцуем? – с улыбкой спросил я.

Она нахмурилась:

– Я не танцую.

– Не умеешь или не любишь?

– И то и другое.

Я рассмеялся и потянул ее к хороводу, легко влившись в ряды танцующих. Цзинь попробовала было вывернуться, но в этот момент круг завертелся вокруг костра, и барабаны заиграли быстрее. Раздавался смех, крики, веселый гомон. Было трудно не запутаться в собственных ногах, но в этом и заключался смысл танца – успевай за ритмом или падай на траву.

Цзинь выглядела так, будто предпочла бы оказаться где угодно, только не здесь, – она хмурилась, внимательно следя за шагами. Кто бы мог подумать, что драконы могут быть такими застенчивыми? Но по мере того, как танец становился все быстрее, а круги вокруг костра – все стремительнее, произошло нечто удивительное. Она улыбнулась.

Самой настоящей, широкой, радостной, беззаботной улыбкой, от которой ее глаза засияли, словно звезды. Я надеялся, что эта улыбка будет первой из многих. Ее лицо озарилось, освещенное не только пляшущим светом костра, но и блаженством, которое я чувствовал через нашу связь, словно лучи утреннего солнца. Легкий смех сорвался с ее губ, когда мы оба споткнулись и вылетели из хоровода, рухнув на мягкую траву.

Я поймал ее, чувствуя тепло ее тела рядом с собой. Мы лежали, запыхавшись, смеясь и глядя друг на друга в теплом, радостном оцепенении. Ее волосы были хаотично разбросаны, щеки пылали румянцем, а несколько цветов было готово вот-вот выпасть из ее темных локонов. Я заметил, как ее взгляд скользнул вниз к моим губам и задержался чуть дольше, чем следовало бы, – не то чтобы я был против.

– Видишь? – произнес я, завороженный изгибом ее губ и упоенный ее ароматом жасмина. – Не так уж и плохо, правда?

– Нет, – тихо ответила она, глядя на танцующую толпу у костра. – Совсем не плохо.

Я не мог отвести глаз. И не хотел. Я с радостью любовался бы ею до конца времен. По венам разливалось горячее желание, в голове звучал тихий голос, умоляющий поцеловать ее снова. Когда я положил руку на изгиб ее бедра, она не отстранилась. Напротив, она подалась ко мне навстречу, ее губы слегка приоткрылись.

– Цзинь… – прошептал я.

Моя рука скользнула в ее волосы, нежные пряди прошли сквозь пальцы. В этот миг все в мире стало на свои места. Я не хотел, чтобы этот момент заканчивался, но…

– Браво, браво! – громогласно воскликнул старейшина деревни, весело хлопая в ладоши в честь двух последних танцоров – Чжоу и Мина. Счастливая пара обнялась под звездным небом, сияя от радости.

– А теперь – главное событие вечера! – продолжил он, указав на меня и Цзинь, когда мы снова заняли свои места. – В честь наших почетных гостей и божеств, дарующих нам изобилие, нас ждет представление!

Сначала я не понял, о чем говорил старейшина. Вечер был полон еды и танцев, чего еще можно было ожидать от праздника?

Ответом стал внезапный свист, а затем грохот фейерверка в небе. Яркие искры рассыпались в воздухе, вспыхивая алыми, зелеными и желтыми огнями. С тех пор как император объявил войну, фейерверки стали редкостью – порох использовали для оружия, а не радости.

В детстве я обожал их. Бегал по рынку, восторженно разглядывая огненные цветы, что распускались в небе в конце года. Вот и сейчас так же зачарованно смотрел на небеса, где вспышки соперничали в яркости с луной и звездами. Рядом со мной Цзинь вздрагивала при каждом взрыве. Каждый раз, когда раздавался грохот, ее плечи подрагивали, а тело напрягалось, готовое броситься прочь.

– Что случилось, госпожа? – спросил я, обеспокоенный.

Она покачала головой, опуская глаза.

– Ничего, – пробормотала она, но снова вздрогнула при очередном хлопке.

– Мы можем уйти, если хочешь.

– Нет, это будет невежливо.

– Тебе не нравится шум?

Цзинь закусила губу, ежась, когда в небе разорвался еще один фейерверк – громче и ярче предыдущих.

– Пушки, – едва слышно прошептала она. – Они напоминают мне о пушках, которыми он стрелял…

– Пушки? – переспросил я, нахмурившись.

Ее взгляд затуманился, она застыла, погруженная в воспоминания, которые мне были недоступны. Единственное, что я мог сделать, – это обхватить ее голову ладонями, закрыв уши. Я бережно приподнял ее лицо, чтобы она могла смотреть на яркие огни, не слыша оглушительных звуков. Напряжение в ее плечах исчезло, глаза распахнулись от восхищения, а губы слегка приоткрылись в изумлении.

Пока она смотрела на огненные цветы в небе, я смотрел на нее. Тени танцевали на ее лице, отражения вспышек играли в глазах. Ее редкая улыбка снова коснулась губ, на этот раз мягче, чем прежде. Я не мог объяснить, почему вдруг почувствовал такое сильное желание защитить ее.

Держа ее лицо в ладонях, я мягко склонился к ней. Все напряжение и тревога исчезли, когда наши губы соприкоснулись. Не нужно было никаких слов, чтобы понять: она – моя, а я – ее.

Я поклялся себе, что защищу Цзинь любой ценой. Но мне давно следовало понять, что удача мне не благоволит. Цзинь отстранилась и встала.

– Я.… пожалуй, пойду спать, – пробормотала она.

Прежде чем я успел возразить, она ушла в свой шатер, не сказав больше ни слова.

Глава 26

Утро выдалось холодным, с легким морозцем и свежим ветром. Мы провели последние два дня, приходя в себя после путешествия через Западные Пустоши, но мне так и не удалось по-настоящему расслабиться. Я чувствовал нарастающее беспокойство Цзинь, ее жгучее желание покинуть это место.

С тех пор как наш поцелуй оборвался так резко и неловко, она держалась на расстоянии.

– Милая моя, – пробормотала Чжоу, прижимая младенца к груди. – Почему же она никак не успокоится?

Мы сидели у небольшого костра перед шатром Чжоу и Мина, где в железном котелке над огнем кипел бульон с корнеплодами. Малышка Цзя плакала с самого утра, и никакие усилия матери не помогали: ни кормление, ни укачивание, ни смена пеленок, ни попытки развлечь. Единственное, что радовало, – у девочки, по крайней мере, были крепкие легкие, как иначе она могла бы столько кричать.

– Может, я попробую подержать ее немного? – предложил я. – Поешь спокойно, я присмотрю за ней. Пока Мин не вернется из курятников.

Чжоу благодарно улыбнулась, темные круги под ее глазами не оставляли сомнений в том, как сильно она устала.

– Спасибо, Сай.

Я осторожно прижал девочку к себе. У меня было немного опыта с детьми, но я всегда хорошо к ним относился. А-Ма любила говорить, что они маленькие свертки с бесконечным потенциалом. Кто знает, какими великими людьми они могут стать? Чжоу встала и потянулась, а затем налила себе миску супа.

– Я заметила, что твоей драгоценной здесь нет. Что-то случилось?

– Моей драгоценной? – переспросил я. – Ах, вы про Цзинь. Вы ошибаетесь. Мы просто…

– Попутчики? – поддразнила Чжоу, подняв брови. Она села рядом со мной, сделала глоток супа и добавила: – О,