Покорение севера - Александр Светлый

— Любовной страсти! — взревел я.

— Да, господин, я люблю Ингу всем сердцем. Я влюбился, как только впервые её увидел. После двух недель любовного томления я признался ей в своих чувствах. К счастью, моя нежная возлюбленная ответила мне взаимностью. Мы собирались пожениться в конце года, когда в моем наделе будет собран урожай, но Его Светлость граф Фьюр, сюзерен моего отца, а с тех пор, как тот умер, мой благодетель и покровитель, получил сведения из Планта, что Инга причастна к гибели его младшего брата. Я, как мог, пытался защитить возлюбленную, нанял людей, чтобы они доставили из Планта доказательства её невиновности, но в дело вмешался ещё один могущественный господин, имя которого я не могу называть. Его головорезы заставили меня оклеветать любимую, угрожая, что разделаются с моими сестрами и сожгут поместье. Я смалодушничал, поддался на угрозы и своим поганым ртом озвучил перед судом лживые обвинения. Я поступил так потому, что мой покровитель пообещал, что выполнив приказ того могущественного господина, я смогу тайно забрать Ингу из темницы. Мой покровитель бывший глава ордена магов огня и имеет в ордене большой вес. Он гарантировал, что Ингу поместят в тюрьму ордена, откуда я смогу её забрать целую и невредимую, но он обманул меня. Когда мою возлюбленную допрашивали, её ослепили огнем, а когда она даже под пытками не признала свою вину и не стала клеветать на свою наставницу, её лишили языка, чтобы окончательно заткнуть рот.

— А рук и ног ты Ингу лишил, чтобы она от тебя не сбежала? — скептически относясь ко всему, что говорит подонок, спросил я.

— Нет, господин, это недоразумение. Я же уже говорил, что Его Светлость граф Фьюр обманул меня. Он сказал, что Ингу подержат в тюрьме для виду несколько дней, а после мы сможем воссоединиться. Но только позже я осознал, что это была ложь. Он не желал сохранить моей возлюбленной жизнь. По его приказу или того господина, что стоял над ним, стража так плотно сковала руки и ноги Инги кандалами, что металл врезался в плоть и к пальцам перестала поступать кровь.

Когда, я приехал, чтобы вызволить Ингу из тюрьмы, она была едва жива, вся горела. Её пальцы на ногах и руках выглядели ужасно, они почернели. Я не мог её расспросить на месте, скорее всего её даже не поили все эти дни в тюрьме. Граф Фьюр позволил мне забрать пленницу при условии, что я буду держать её вдали от посторонних глаз, но сам рассчитывал, что она умрет в камере ещё до того, как мы встретимся. Она была так слаба, что могла умереть на моих руках в любую минуту.

Никто не должен был знать, что она жива и находится на свободе, поэтому я спрятал её в своем доме. Но перед этим я всё же нарушил обещание и отвез возлюбленную в Храм Фаты, чтобы исцелить, ведь она говорила, что там у неё есть несколько хороших подруг. Они бы не стали распространятся, что видели её на воле после вынесения приговора.

К несчастью, в это время её подруг в храме не оказалось, они выехали в южную провинцию, чтобы исцелить воинов, патрулировавших торговый тракт. Они подверглись нападению монстров. Я не знал, что мне делать, где искать помощь, поэтому обратился к известному старцу-целителю, который оставил службу в Храме Пяти Богов и доживал одинокую старость в столичном пригороде.

Это он отсек Инге почерневшие конечности, утверждая, что если этого не сделать, она в любом случае умрет в течение часа. Мне тяжело далось это решение. Я не хотел потерять Ингу навсегда, поэтому согласился. Места отрезов жрец залечил, но вернуть Инге зрение и речь не смог. Я стал выхаживать возлюбленную самостоятельно. Однако, когда она пришла в себя, она перестала меня узнавать, вела себя агрессивно, несколько раз пыталась сбежать, и хуже того, в конце концов решилась наложить на себя руки, воспользовавшись оставленным мной в убежище ножом. Я чудом сохранил ей жизнь во второй раз, отлучившись для поездки в своё семейное имение всего на полдня.

Когда вернулся, Инга истекала кровью, зажав рукоять ножа в зубах. Так она нанесла себе порезы на руках и животе, чтобы свести счеты с жизнью. Я невиновен в том, в чем меня обвиняет капитан. Никогда не желал причинить возлюбленной вред. Я единственный, кто хотел защитить её, когда весь остальной мир желал её смерти.

— И поэтому ты связал её, удерживал и насиловал в своем подвале против воли, — злобно скривившись, добавил я.

— Мне пришлось её связать, ведь она искала смерти, а я не мог этого принять. А насчет насилия, вы заблуждаетесь, хоть мне и пришлось оклеветать её, я люблю Ингу и желал от неё взаимности. Это она стала другой, когда я забрал её из тюрьмы. Не знаю, может она тронулась умом в пыточной, но её словно подменили. Она не узнала меня, мой голос, когда пришла в себя после горячки, не могла объяснить или написать, что же между нами изменилось и даже пыталась меня ранить.

Я получил болезненный удар в сердце, ведь она говорила, что любит меня и страстно желает стать моей супругой. Я был счастлив, когда моя искренняя любовь оказалась взаимной, но в итоге всех событий в моих руках оказалась искалеченная, озлобленная, ненавидящая весь мир и меня фурия. Своими нежными ласками я пытался доставить ей чувственное наслаждение. Ведь ей было куда хуже, чем мне. Она лишилась всего и могла полагаться лишь на меня. Я не насиловал Ингу, а изливал на неё свою, ставшую уже не взаимной любовь. Возможно, она уже носит под сердцем моего ребенка.

Вы можете избивать меня, пытать, сколько пожелаете, но я говорю чистую правду! Инга была и остается моей любовью. Она же стала самой глубокой раной на сердце. Я не могу себе простить, что оклеветал её, что не смог защитить от происков врагов. Я рыдал вместе с ней, оставшись наедине, ведь она разлюбила меня, не смогла простить мне предательства, не желает слышать, что я был вынужден так поступить ради своих младших сестер. Они не многим младше самой Инги, но ничего уже не исправить.

— Это мы ещё посмотрим. Кто, говоришь, твой покровитель?

— Его Светлость, граф Фьюр.

— А кто второй?

— Я не могу его назвать. Если поступлю так, то он расправиться с моей семьей.

— Говори. Если я его найду, живым он от меня не уйдет.

— Если так, господин, то это… это герцог