Память мёртвых на Весах Истины - Анна Александровна Сешт

Глава XX

1-й год правления Владыки

Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона

Нахт

К такому невозможно было подготовиться. И всё же, когда пространство неуловимо изменилось и все инстинкты тела взвыли: «Беги! Спасайся! Здесь не место живым!» – Нахт был готов. Сунув факел в щель в стене, он скинул со спины щит, перехватил удобнее копьё, выходя вперёд – так, чтобы Шепсет оставалась за ним. Хека встала рядом – как тогда, в гробнице, куда они пришли за Имхотепом.

Круг света был зыбким и ненадёжным. Стены будто распахнулись, и теперь вокруг, за очерченными огнём границами, плескалась многоликая тьма. Во мраке мерещились тени, смутные изломанные фигуры, которые взгляд не мог до конца ухватить. Нахту казалось, что это ожили осквернённые рельефы, призванные изображать Богов и Стражей Дуата, а теперь олицетворявшие совсем иных сущностей. Первобытный страх пробудился на дне восприятия, зашевелился, поднимаясь. Меджай знал, что может справиться с любым врагом – с врагом, имевшим форму. Но как быть с теми, кого толком даже не видишь, а только смутно ощущаешь? Мог ли щит отбить их удар? Могли ли копьё и хопеш ранить их, остановить?

Изредка по гробнице проносилось движение воздуха, словно лёгкий порыв ветра, и огни факелов дрожали. А когда свет грозил вот-вот потухнуть – тьма набрасывалась жадной волной, шепчущей, шипящей. Издалека доносились шаркающие шаги, и кто-то издавал глухой утробный вой. Было в этом низком звуке что-то первобытное, от чего холод сковывал позвоночник, а на руках поднимались волоски.

Хека прижалась к его ноге тёплым боком, безмолвно напоминая, что они с Шепсет – под защитой. Что ему, Нахту, не придётся сражаться одному.

– Что мы должны делать? – спросил он у жрицы. – Вынести что-то из тайника? Сжечь здесь всё? Говори.

Только бы она не сказала: «Не знаю!»

– Мы должны спасти мёртвых, чьи Ка украл Сенедж. Я пытаюсь понять как.

Она говорила тихо, но твёрдо. Полуобернувшись, меджай увидел, что Шепсет открывала какие-то ларцы, один за другим, и копалась в них.

Во тьме что-то ухнуло, зашумело. Нахт медленно обходил круг, осматриваясь, стараясь удерживать в поле зрения всё, что могло выйти, выскочить на них. Инстинктивно он чувствовал, что нельзя поворачиваться к этому спиной.

Хека двигалась рядом, точно тень, закрывая его, видя в преломившемся пространстве то, чего не мог уловить его смертный взгляд. Её глаза вспыхивали яркими зелёными искрами, а форма стала текучей, словно сотканной из рваных теней. Она уже даже не пыталась притворяться просто собакой. Но это Нахт воспринимал спокойно – в тот первый бой с тварями чародея он уже видел, что рядом с ними чудовище. Чудовище, которое на их стороне.

– Если я прикрою тебя – сможешь вынести наверх эти ларцы?

– Слишком много, – возразила девушка. – И проход, по которому мы шли… он…

Нахт не стал смотреть – и так понял, что она имела в виду. Если стены гробницы разверзлись – проход мог неузнаваемо измениться в этом искажённом пространстве, а то и вовсе исчезнуть.

– И я не оставлю вас здесь одних, – твёрдо добавила Шепсет. – Дай мне только… немного времени разобраться.

Нечто приблизилось к границам, и меджай почти разглядел хищные изломанные образы. Так это и были твари с перевёрнутым лицом из старой колыбельной? Когтистые руки потянулись из тьмы, заскребли, зашуршали по каменным плитам пола, словно лапки тысячи невидимых насекомых.

Хека рявкнула жутко и гулко, так, что вздрогнул даже Нахт, – и на некоторое время всё стихло.

Судорожно меджай соображал, что надлежит делать, как помочь Шепсет.

– Как Имхотеп освободил твоё Ка?

– Стёр магические формулы. Но не только это… он сделал очень много для моего исцеления.

– Ну так сотри эти проклятые формулы! Они начертаны Меду-Нечер. Всё, что от Меду-Нечер, ведь имеет силу. Или вот что… Ты можешь, как Сенедж, призвать этих мёртвых сама и заставить их сражаться на нашей стороне?

– Это кощунство! Я бы никогда не стала!

– О Боги…

– Но я могу их попросить.

Больше меджай ничего не успел сказать – заметил краем глаза какое-то движение.

Повинуясь инстинкту, он вскинул руку, принял на щит могучий удар такой силы, что завибрировали кости. Заживающее плечо отозвалось притуплённой болью, но выдержало.

Нахт резко ткнул копьём в темноту, нащупывая мягкую податливую… нет, не плоть, а словно сгусток плоти, гниющий, пахнущий болезнью и разложением.

То, что таилось во тьме, больше не желало скрываться.

* * *

Шепсет

Увидеть Странников не мельком, не смутной тенью дано было немногим, но жрица предпочла бы не видеть это неописуемое изломанное существо. Она зажала рот ладонью, чтобы только не закричать, не отвлечь меджая, сражавшегося с тварью. Ларец выскользнул из её рук, и фигурки посыпались к ногам. Шёпот мёртвых усилился, окатывал её восприятие, бился о её заслоны, как волны Итеру о борта ладьи.

«Мы здесь. Мы рядом с тобой. Найди остальных…»

Голос Руджека был громче прочих, и жрица почти чувствовала его за своим плечом. Можно было позвать его, позволить захватить тело, как в тот раз, – но тогда она не сможет расплести колдовство Сенеджа. Нет, сегодня её личный бой заключался в ином. Покидав фигурки обратно в ларец, Шепсет ринулась к следующим.

Она пыталась вспомнить детали видений, но как ни пыталась, не могла воссоздать в памяти имена: чьи же Ка похитил и подчинил себе её бывший учитель? И как она могла рассчитывать бросить вызов чародею, когда не владела даже толикой его знаний и силы?

«Ты нужна нам…»

Нет, Шепсет не имела права сомневаться – не теперь, когда уже пришла сюда, когда чувствовала за спиной незримое присутствие мёртвых, что защищали её.

Проверяя ларец за ларцом, Шепсет то и дело бросала взгляды на Нахта, сражавшегося с тварью Той Стороны. Странник не пересекал границу круга, но становился сильнее, стоило свету факелов поколебаться. Крепкий деревянный щит меджая стонал под каждым ударом мощных то ли рук, то ли лап, но пока выдерживал. Копьё Нахта раз за разом находило цель, и тварь визжала, кровоточила тенями, но упрямо не отступала. Вокруг вилась стая мелких уродливых созданий, пришедших вместе со Странником – как гиены идут по пятам за львом. Хека, держась рядом с меджаем, клацала челюстями. Рвала их, как гончая мелкую дичь, не подпускала к воину.

«Защити его, Инпут, молю», – прошептала девушка и опустилась на колени, расставив перед собой несколько изуродованных восковых ушебти.

Как их призывал и подчинял себе Сенедж? Сейчас, в её руках, они казались не жуткими