Память мёртвых на Весах Истины - Анна Александровна Сешт

тварями, с которыми Шепсет и Нахт сражались в гробнице в Сет-Маат, а несчастными измученными созданиями. С болью она вспомнила Имхотепа – жреца, который спас её, освободил, исцелил.

«Он провёл пальцем по воску, стирая узор надписей и её имя, дававшее заклинаниям силу. Дёрнул иглу, пронзавшую сердце – средоточие мыслей и чувств.

– Вот так… Пора тебе стать собой…»

Хриплый вой твари совсем близко заставил жрицу вздрогнуть, отвлечься. Нахт издал боевой клич, выталкивая из круга Странника, озверевшего от ярости и близости добычи.

Огни факелов подрагивали, пока ещё удерживая Шепсет, Нахта и Хека ближе к миру живых. И с ужасом жрица понимала, что когда гробница погрузится во тьму – привычные законы могут перестать действовать. Тогда, в Сет-Маат, они сражались на границе реальности, но здесь дыхание Дуата было куда ближе.

Поспешно девушка развязала бечеву на шее фигурки женщины, прочла имя, показавшееся ей знакомым.

Тиити.

Бережно она стёрла формулы проклятий, а рядом с именем кончиком своего ритуального ножа нацарапала со всем возможным тщанием хорошо знакомую ей, как жрице Инпут, формулу: титул мёртвых, чьи сердца были взвешены и кто уже прошёл Суд Усира.

Тиити Маахеру[58].

Над самым ухом раздался вздох, но в этом вздохе было заключено не страдание – облегчение. Воодушевлённая удачей, Шепсет брала фигурку за фигуркой, не переставая шептать молитвы своей Богине и Усиру. И каждую формулу она исправляла, дополняя имя титулом Маахеру. Оставалось надеяться только, что это были изображения мёртвых, а не живых.

Первая фигурка, бережно отставленная ею в сторону, подкатилась к ногам жрицы, словно сама по себе. Озадаченно девушка подхватила её. Чья-то лёгкая ладонь легла ей на плечо, и мистический шёпот над самым ухом проговорил: «Смотри!»

Шепсет вздрогнула, повернула голову. В неверном свете она разглядела то, что не сразу смогла увидеть. Скрытый под плетёными корзинами, под грудой черепков и дроблёных костей стоял большой ларец, завёрнутый в льняное покрывало. И даже само покрывало было испещрено знаками, чёрными и алыми. Прикасаться к этому было особенно жутко – видимо, так сказывалось отвратительное колдовство.

Освобождённое Ка Тиити направило её.

«Меня использовали, чтобы… чтобы…»

Шепсет сорвала покрывало, наощупь такое отвратительное, словно уже сгнило, пропиталось разложением. Хотелось немедленно омыть руки, но такой роскоши в её распоряжении не было.

Девушка распахнула крышку и в тот миг вспомнила, чьё имя увидела на фигурке.

Тиити, Хемет-Нэсу-Урет – последняя, кто носил этот титул. Покойная супруга Владыки. Мать старшего царевича.

Ужас охватил Шепсет удушливой волной. Этот ларец был посвящён одному человеку, и каждая из фигурок обладала его лицом и именем, окружённая знаками искажённых защит.

Рамсес Усермаатра-Мериамон.

Взгляд затуманился. Дрожащей рукой Шепсет потянулась, взяла одну из статуэток, изображавшую Владыку омертвевшим и беспомощным перед своими врагами. Каждая, абсолютно каждая из них несла в себе какой-нибудь жуткий недуг или увечье. Их создатель словно хотел обрушить на жертву все возможные проклятия, чтобы хоть какое-нибудь из них пробило кажущиеся нерушимыми защиты Рамсеса.

В следующий миг всё вдруг стихло. Свет факелов полыхнул ярче.

– Твари отступают! – воскликнул Нахт.

Сердце Шепсет забилось чаще. Они выберутся отсюда, освободят всех. А этот ларец она покажет Таа как одно из самых важных доказательств.

И всё же что-то не давало ей покоя…

– Помнишь, как пища, утварь и «вещи всякие прекрасные»[59] попадают к умершим на Ту Сторону? – спросила она, откладывая статуэтки Владыки.

– Жертвы, которые кладутся в гробницу. Или их миниатюрные копии.

– А ещё то, что наносится на стены гробницы посредством магических формул. «Тысячи хлебов, тысячи алебастровых сосудов, тысячи кувшинов пива…». Ищи изображение оружия!

– Это ещё зачем? – удивился меджай. – Да здесь и рельефы в основном сбиты.

– Делай, как я говорю, прошу, – не отрываясь от своего занятия, проговорила Шепсет, продолжая быстро, но аккуратно заменять формулы проклятий титулом Маахеру.

Краем глаза она увидела, как Нахт покачал головой, но всё-таки пошёл к ближайшей стене, когда Хека подтолкнула его.

– Боги, да сколько же их здесь… – невольно вырвалось у Шепсет.

Но она была вознаграждена за каждое снятое проклятие. И казалось, что силы её не тают от этих чар, а, напротив, нарастают. Мёртвые были благодарны жрице, делились с ней всем, чем могли. В некоторые моменты, освобождая кого-то, она не слышала рядом шёпот и вдох – и тогда понимала, что это Ка было похищено у ещё живого человека. Оставалось только надеяться, что сила слова, произнесённая в Абджу, не упокоит этих людей прямо сейчас и навечно.

– Хекерет-Нэсу Шепсет, царская дочь, тайная, неназванная…

Этот голос заставил девушку замереть, оглядеться. Он не был частью хора мёртвых, но и не звучал из какого-то конкретного места гробницы. Казалось, обернись – и говоривший будет прямо за спиной. Или по любую сторону от тебя.

– Я ждал тебя здесь, моя лучшая ученица. Наконец-то ты решилась прийти.

Судя по всему, Нахт ничего не слышал, потому что продолжал осматривать преломившиеся стены гробницы, теперь стоящие в случайном порядке.

– Пришла пора призвать тебя к ответу, – тихо, но твёрдо сказала Шепсет. – За смерть Имхотепа. За то, что ты напрямую участвовал в падении Владыки. И за то, что ты сделал со мной.

Смех Сенеджа был беззлобным, и отвечал он почти растерянно:

– Но ведь твой целитель сам напал на меня, дитя. Мне пришлось защищаться. Кто-то из нас должен был проиграть, а я просто оказался сильнее.

– А потом ты пытался убить нас с Нахтом, – Шепсет постаралась не отвлекаться от восковых фигурок, чувствуя, что времени у неё нет. Пока чародей говорил – она могла сделать ещё очень много. Главное – не поддаться его ложному очарованию.

– Это было лишь ещё одно испытание, которое ты прошла выше всяких похвал. Я позволил тебе победить. И неужели ты полагаешь, что я в самом деле желал навредить тебе?

Шепсет фыркнула.

– То, что ты сделал со мной после смерти… твоё проклятие, расколовшее мою сущность… Это разве было благостно? Или, может, тоже испытание?

– Безусловно. Я знал, что ты вернёшься. Посмотри на это иначе… Если бы ты вернулась сразу в полной силе и бросила вызов своим врагам – ты погибла бы, даже не успев начать свой путь. Я знал, что так будет, и хотел, чтобы у тебя было время во всём разобраться. Увы, вижу, ты по-прежнему не слишком хорошо выбираешь себе союзников.

Яд его слов начинал просачиваться в сознание, а в сердце нарастал гнев.

«Я не желаю ей зла. Я хотел бы, чтобы мы… объединились…»

Стараясь отвечать всё так же тихо, чтобы не пришлось ничего объяснять Нахту,