Память мёртвых на Весах Истины - Анна Александровна Сешт

Шепсет запоздало поняла, что уже успела подняться и направилась к самой границе круга света. Она обернулась к меджаю. Нахт смотрел на неё с такой искренней неприкрытой тревогой и растерянностью, что внутри против воли шевельнулось что-то вроде нежности.

Как он ей сказал совсем недавно?

«– Для многих ты и твои таланты – оружие, инструмент для достижения целей. Но не для всех…»

Он ведь говорил о себе тогда.

– Кто я для тебя? – резко спросила жрица.

От неожиданности меджай выругался и обвёл гробницу зажатым в руке копьём.

– Серьёзно? Ты хочешь обсудить это сейчас, вот здесь?

– Оружие? – настойчиво продолжала она. – Инструмент? Способ возвыситься и стать героем Та-Кемет?

Глаза воина расширились. В следующий миг он шагнул к ней и сгрёб в объятия, тихо буркнул:

– Дура.

Никаких высокопарных слов и обещаний, никаких признаний.

Но именно этот жест – настоящий и смелый – окончательно разрушил морок. Она оказалась в плену собственных страхов, и на этих струнах сыграл её бывший наставник. Теперь, стоя в объятиях Нахта, Шепсет словно вынырнула из тёмной мутной воды и смогла отдышаться, взглянуть на всё как есть.

Любовь матери, целительные тени храма Хэр-Ди, забота наставницы.

Немногие, но настоящие друзья – как Руджек и другие телохранители, и даже пара девушек из Ипет-Нэсу, как Садех и Имхотеп.

Сила и мудрость Владыки, которой он делился с Шепсет просто и безвозмездно. Помогал ей узнать и разглядеть себя саму, научиться ценить. Он ведь дал ей гораздо больше, чем Сенедж, – и ни о чём не просил взамен.

Безусловная любовь её Богини. Когда было больно и страшно, когда никто из людей не мог помочь ей – разве Инпут не окружала её защитой, не исцеляла её сердце?

И Нахт… Нахт, которому от неё вообще ничего не было нужно.

Всё встало на свои места, так просто и явственно, что Шепсет даже устыдилась захлестнувших её сомнений. Несколько мгновений она стояла, прижавшись щекой к груди меджая, вслушиваясь в мерный ритм его живого сердца.

Сенедж ждал ответа, но он не будет ждать вечно.

Жрица посмотрела через плечо Нахта в темноту. Как защитить его сейчас, как защититься самой? Взглянув на браслет с Бесом, подаренный меджаем, девушка вдруг вспомнила кое-что ещё.

– Амулет-меч, оружие Сета, которое передали тебе жрецы для царевича, – прошептала она.

– А что с ним? – воин чуть отстранился, непонимающе глядя на девушку.

– Если ты не нашёл здесь изображения оружия… это оно и есть.

Нахт прислонил копьё к горе корзин рядом, потянулся к мешочку на поясе и бережно достал маленький амулет, почти потерявшийся в широкой ладони воина. Хопеш Усерхата по-прежнему висел у него на поясе – великолепный клинок, который скоро станет бесполезен.

Шепсет кивнула и отступила к ларцу с изуродованными ушебти Владыки.

– Тебе не обмануть меня, – сказала она в темноту. – Я знаю, кто я, и помню, зачем здесь.

– Мне нет нужды лгать тебе. Пойдём со мной. Тебе незачем умирать за них всех.

Она вспомнила смех Руджека и его поддержку даже сквозь смерть. Вспомнила улыбку Владыки, от которой свет Ладьи Ра сиял ярче, и как этот свет померк, когда она увидела его мёртвым. Вспомнила Усерхата, Садех, Имхотепа – всех, кто помогал ей и надеялся на неё.

Хека встала рядом с Шепсет, и тени скользили на границах восприятия. Даже в своём страдании мёртвые готовы были помогать ей, защищать её – за одно только то, что жрица слышала их и хотела помочь.

Шепсет могла бы сказать бывшему учителю очень многое – о том, как он предал Кемет, об Исфет, набирающей силу. Но ответила только одно:

– Нет.

– Мне очень жаль… моя невосполнимая потеря…

По гробнице пронёсся вздох, подхваченный мёртвыми, которых теперь она снова слышала отчётливо.

А потом факелы погасли, и многоликая тьма поглотила всё.

Глава XXI

1-й год правления Владыки

Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона

Нахт

Воздух выбило из лёгких, и мышцы стали точно вода. Он завис в первозданном мраке, лишённый всяких опор и ориентиров. И Те, кого прежде сдерживала граница света, обратили к нему свои хищные взоры.

Кто он и кем был?

Один… он остался один, отсечённый от мира и от самой жизни.

Но в следующий миг произошло сразу несколько вещей.

– Я здесь, Нахт!

Сила имени заставила его вспомнить себя.

Показалось или до боли знакомый голос Шепсет раздвоился, отзываясь мистическим эхом?

Хека встала рядом с меджаем, прижимаясь к нему, возвращая привычное ощущение силы и реальности собственного тела.

В ладони, прежде сжимавшей маленький амулет, Нахт вдруг ощутил тяжесть рукояти. Изогнутый клинок полыхнул непокорным пламенем. Тени брызнули от него в страхе, убоявшись ярости Сета. Сейчас это был уже не кулон – золотой хопеш, по лезвию которого пробегали огненные языки.

В этой вспышке Нахт увидел Шепсет, удерживавшую в руках несколько восковых фигурок.

Она была не одна. Спиной к спине с ней стояла другая – как отражение в гладком зеркале реки.

Словно в одном из давних снов, они стояли в тёмной воде, плескавшейся у их ног, мерцавшей матовым блеском. Темнота вокруг дробилась на тысячи жутких обличий, но среди пугающих неподвластных разуму отражений оживали и другие.

Изломанные, изуродованные фигуры, окутанные призрачным свечением, поднимались из тёмных вод, вставали по границе круга – там, где прежде тварей отгонял живой свет. Несколько встали ближе к Шепсет, оказываясь между ней и хищной темнотой.

Мертвецы. Это были мертвецы. Но всё происходящее настолько превосходило пределы его понимания, что Нахт воспринял их появление со странным спокойствием.

Твари оправились от первого страха перед непокорным пламенем Сета. Устремились к меджаю, предвкушая пир из плоти и крови, и не угасшей ещё души. Хека бросилась им наперерез.

Нахт инстинктивно заслонился своим щитом, но тот истаял как дым, рассыпался прахом. Каким-то чудом меджай успел увернуться от удара жадных когтистых… рук? Лап? Рубанул по ним хопешем, и оружие Сета яростно полыхнуло. От многоголосого визга в уши словно вонзили раскалённые иглы.

Времени осмыслить всё не было. Нахт понял лишь, что это пространство жило по своим законам. Вот почему Шепсет велела ему найти изображения на стенах! Но теперь из оружия у воина был только чужой клинок.

Меджай даже не мог толком разглядеть своих врагов, оценить их слабые места. В этом пространстве они были не тенями, а зримыми формами, но слишком чудовищными, непостижимыми. И Нахт сосредоточился на привычным. Вдох, выдох. Уворот. Удар