Тоска - Александр Александрович Павловский

– И без тебя знаю! Это ведь мой дом. Я живу с самого детства в нем и не сосчитать сколько раз падала со всех этих лестниц. – Она нахмурилась в желании остаться одной и показала мне рукой на лестницу.

– Пойду тогда прогуляюсь.

– Погода сегодня прекрасная, сходи прогуляйся.

Спускаясь по лестнице, попытался вспомнить сколько было на часах, когда проснулся. Но где-то на пленке памяти такого фрагмента не нашлось, да и вообще ни одного, где упоминалось сегодняшнее утро. Оно наступило без меня. Даже воспоминание о боли в груди стало не больше, чем ощущение, что что-то было, но ни слов, ни места где прихватило не смог вспомнить. Слишком много пью таблеток, погружаясь в видимые и осязаемые галлюцинации. Может, зря, что я оставил фикус? Суеверие, но всё же. Когда полил его, головная боль прошла и почти весь день не тревожила. Но таблетки я все равно инстинктивно глотаю, вместо карамелек. Рецепт рассчитан на полгода. Синяки рассосутся уже через неделю, а вот ребра стоит поберечь. Надеюсь, что они срастутся правильно и можно будет слезть с фармакологической удавки. Капкан таблеток от всего и для всего.

Вдохнув полной грудью на крыльце, я решил не игнорировать голод. Сейчас он диктует мне правила, и галлюцинации на пару с ним весьма зажигательная смесь: порох и фитиль. Не закрою потребность и рассудок взбунтуется. А там уже ни одна таблетка не спасет, когда скорчишься на земле.

Но больше всего я уже хотел вернуться домой. Не в пустой спичечный коробок, а туда, где пахнет уютом. Туда, где Катя. Я скучаю по ней. Возможно всё ещё можно исправить, стоит только найти её и поговорить. Не могла же она просто так исчезнуть и сменить все номера. Она где-то есть и это место точно кто-то знает. Добраться бы до дома, а там я уже придумаю, что делать.

От Соборной площади начиналась улица Лазарева, что по карте уходила к одной из стен Коломенского кремля. И, если пройти по ней до первого перекрестка, она переходит в улицу Лажечникова. Это длинная пешеходная зона, по обе стороны которой находятся кафе и музеи. Можно выпить сбитень, поесть пастилу или заглянуть на небольшую ярмарку забытых вещей. Там же есть большой павильон с восковыми фигурами. Заканчивается эта пешеходная зона у площади Двух Революций, переходя в улицу Октябрьской революции и вниз к Автовокзалу. Всё максимально близко и удобно.

Потеряться можно в двух случаях: если идти с закрытыми глазами или, промахнуться, проскочив мимо Коломны. В остальном, куда бы ты не свернул всегда придешь туда, откуда начинаешь. Петля, что отнимает кучу времени, но оставляет огромное количество впечатлений. Ты никогда не знаешь, где окажешься, пока не потеряешься.

Улица Лазарева в отличии от остальных улиц была немногословна. Дома по обе стороны можно было сосчитать на пальцах двух рук. Но здесь они отличались своим внешним видом от остального коренного мира досок и камней. Насыщенный цвет и гамма отличались, впрочем, как и всё остальное. Дом и забор были выкрашены одинаково, создавая единство, но не один не облокачивался на другой. Каждый держался особняком, не опуская подбородка себе в ноги, сохраняя титулованность улицы своими идеальными манерами. Крыши, карнизы, резные наличники окон всё было новым и источало эстетический восторг. Вместо картин можно рассматривать дома и находить в них что-то необыкновенное и чувственное.

На улице Лажечникова меня сразу встретил экипаж. Два жеребца синхронно отстукивали копытами по брусчатке, а кучер с гордо поднятой головой, крикнул: Дорогу! Осторожно! Я отшатнулся в сторону, но продолжал наблюдать, как уходит карета с не очень веселой парой внутри. Они будто ожидали, что их станут чествовать обычные туристы, но всем было всё равно на них, а вот за жеребцами восторженные взгляды ещё следили. Так не часто встретишь в повседневной жизни карету, когда лошадиные силы теперь только фырчат под капотом. А тут всё по-настоящему и не просто муляж с восковыми фигурами, а цокот копыт легкой рысцой.

Еще неделю назад я не мог представить другой город в глубине своей фантазии. Месяц назад не мог перестать думать о том, что отношения изжили себя и мне не хватает сил произнести это вслух. Полгода назад я еще пытался видеть хорошее вокруг меня, но уже тогда понимал, что тоска – это что-то неотступно преследующее мою душу. Год назад был полный расцвет творчества и любви в отношениях. Эти два события сами собой соединялись в спираль и сулили прекрасное будущее. А затем наступило сегодня и я нахожусь один, посреди чужого города и все слова, непроизнесенные вслух аукнулись десятикратным эхом. Мне некуда бежать, нечего ждать и тем более некого. Всё развернулось именно так, как я и хотел…очередной неоправданный сюжет.

Голод вновь продиктовал свои правила. Среди сознания, осознанности и голода, последний занимает первое место. Я прошел мимо павильона восковой коллекции, а глазами искал хотя бы одну вывеску с намеком на еду. Завтрак, обед или всё вместе, уже не имело значения. Время странным образом играло не в моей команде, и стоя на воротах, специально пропускало удар за ударом. Может быть, поэтому такие провалы в памяти?

На другой стороне быстрорастущего потока туристов, мотающихся из стороны в сторону, как мальки, выросло здание, как две капли воды похожее на всю имеющуюся вокруг архитектуру. Сливочный цвет, двускатная шоколадная крыша, резные наличники в общий тон и темные портьеры внутри. На вывеске: «Литературное кафе Лажечникова». А на втором этаже «Дом игрушки». И тут я остановился, осознавая всю суть иронии. Вчера вечером, в дневнике я оставил всего несколько предложений о том, что, если действительно мертв, то загадаю любое место в этом городе. И либо это шутка такая, либо знак, который мне кто-то подаёт.

Сверяясь с написанными словами, я открыл заметки и прочел, что там было написано по этому поводу. Это здание ни разу не попадалао в поле моего зрения, чтобы стать случайностью. Значит, взять из памяти и написать не мог. Тогда, как объяснить то, что я придумал, а теперь то, что вижу перед собой? Мысли толпились в очереди с догадками и редкими выкриками. Каждые доказывали, что знают, что происходит, но не одни даже близко не подходили к сути увиденного. Такая игра воображения и реальности – это шанс один на миллион. Можно, конечно, сказать, что у некоторых людей схожие мысли, но их генерация происходит рандомно. А может, эта мысль возникает