Тоска - Александр Александрович Павловский

сказав, что больше не хочу с ней расходиться. Суждено нам быть вместе, хоть мы и не идеальная пара. Она согласилась. Сияла тогда, как лампочка. И с того самого предложения мы больше не ссорились. Я понял, что не смогу без неё жить! Не в плане, что умру, а что мне не нужен мир, если я не могу разделить его с ней. Да, она вытрепала мне все нервы, но это была цена за обретение спокойствия.

– А что было дальше? – моё любопытство взяло верх.

– Много чего было, но этого недостаточно. В моей крепкой памяти еще есть место для событий, но теперь их неоткуда взять.

У стола вновь появился официант и оставил чайничек с фарфоровой парой. Запахло ромашкой и мятой. Еще через минуту он вернулся и принес наш заказ. Стол напоминал гастрономическое сочетание разных вкусов и перекличку ароматов. С соседних столов тоже доносилось вкусовое звучание, но уже более тихое нежели наше. Лев Михайлович заправил салфетку за воротник и принялся за первое. А я, стараясь подражать, но на свой манер, положил салфетку на колени. Мы молча наслаждались своими мыслями о еде. И, как только дошли до чая, совсем обмякли в стульях.

– Великолепный повар. Теперь вы понимаете мою любовь к этому месту, юноша?

– Я думаю, что уже проникся подобной. Никогда бы не поверил, что наслаждение гармонией вкуса может вызвать у меня одурманивающее ощущение. Если вычеркнуть всё, что я ел до этого, то могу с уверенностью сказать, что это моя первая настоящая еда. Остальное было долгим перекусом на пути сюда.

– Не преувеличивайте! Лишняя похвала может плохо отразиться на втором впечатлении от этого места. Приятнее, когда, не возлагая ожиданий, приходишь и наслаждаешься вновь. В принципе, это применимо ко всему в этой жизни. Излишняя надежда и ожидание убивает настоящий вкус.

– Не уверен, что скоро вернусь в этот город, но обед точно запомню.

– А я бы хотел вообще не уходить, но это невозможно. Моя дорога предрешена и остается только завершить неоконченное дело.

– А что у вас за дело? – В мысли врезались все слова о Проводниках, но мне показалось, что этот мужчина совсем не об этом. – Оно, как-то связано с вашей женой?

– Я бы сказал, что не совсем. Мы с женой очень любили читать, и она как-то наткнулась на сборник рассказов молодого Московского писателя. Сказала, что он достаточно умен и языком владеет в значительной степени, как философ, наблюдающий за ходом времени. Я тогда не придал её словам должного значения и отмахнулся от прочтения. Для меня молодое поколение не отличается большой проницательностью и говорит просто, прямо, в лоб. По мне так классики прошлого столетия, последние творцы слова. Но после её ухода, я перебирал книжный шкаф и наткнулся на сборник этого автора. Мне не хотелось читать, но я открыл и наткнулся на выделенный абзац, помню его дословно:

«Нет никакого соединение половинок сердца. Вы цельные от рождения, выросшие на своих умозаключениях и убеждениях. То, что в вас находится не может не быть цельным. У вас может быть травмирована душа из-за незакрытых гештальтов или вы замыкаетесь, когда вас никто не понимает. Но люди выбирают друг друга не для того, чтобы заниматься реанимацией детства, а, чтобы забыть, что это нужно реанимировать. Вы сталкиваетесь, как две частицы в миллиарде таких же, но вдруг понимаете, что вам интересно слушать друг друга. И все ваши недостатки не вызывают отвращения, а принимаются, также, как цвет непослушных волос, родинки на щеках и короткие ресницы, что прячут океан зеленых глаз. Для вас открыто понятие – дорожить».

А в заметке она написала: Спасибо, что ты смог мною дорожить. Я понял, что эти слова она оставила мне. Но другому мне, который изменит своё решение и откроет книгу. Это было письмо в будущее, в котором её уже нет. И я подумал о том, что хотел бы сказать спасибо тому человеку, который, не зная нашей истории, смог сделать так, чтобы она никогда не забылась.

– А вы знаете кто этот автор? – Я с грустью наблюдал, как краснеют его глаза, но он стойко переносит внутреннюю боль. Он делился со мной тем, что никогда никому не расскажет и возможно, не рассказал бы мне, если бы не случайность.

– Его зовут Алексей Ильин. А сборник называется «Вишневая ночь».

По моей щеке скатилась слеза, но сам я напоминал статую. Невидимый ком встал поперек горла, и я на несколько секунд разучился дышать, потому что в панике пытался вспомнить это слово. У меня вспотели подмышки, и музыка так неудачно заиграла тише, что я несколько раз услышал последние слова Льва Михайловича. Сначала его голосом, затем своим и отдаленным эхом. Совпадения, если они и случаются, имеют точный структурированный план, который нам неизвестен. Мы фигуры на поле, где кидают кости и определяют количество шагов. Случайность в чьей-то закономерности.

Я попытался прийти в чувства.

– Алексей Ильин, вы сказали? Я правильно услышал?

– Да, абсолютно верно. Вы услышали всё правильно.

– Я – Алексей Ильин и свой первый сборник выпущенный пять лет назад назвал «Вишневая ночь». Это было прежде, чем со мной стало работать издательство. Можно сказать, что этот сборник стал моим билетом в коммерческую литературную жизнь.

Лев Михайлович с минуту осматривал меня пристальным взглядом. Он хотел понять не шутка ли это. Но я был невозмутим, хоть и слегка вспотел. А вот он наоборот выглядел растерянным, вполне не ожидающим встретить меня в лице таинственного писателя, о котором говорила его жена. Возможно, он хотел увидеть более зрелого семейного мужчину, который пишет о том, что знает и смело несет свои мысли в люди. Но перед ним сидел я, который не смог устроить свои отношения, переведя их в назойливую привычку, а потом всё потерял. Не вся моя вина в том, что случилось, но мы сами распоряжаемся своей судьбой и случившееся – это дисгармония, прежде всего, внутреннего тебя и твоей рваной души, а уже потом осознание своих действий и ошибок.

– Я удивлен, – Лев Михайлович пришел в себя и проморгался пересохшими глазами. – Мне казалось, что писатели выглядят иначе. Но, как я уже сказал ранее, мир изменился и изменились писатели. А, впрочем, какая разница, как они выглядят, главное, что ваши мысли оказались мне близки. Спасибо вам за ваш труд! – Последнее он произнес искренне и с присущим уважением.

– Для меня тоже большая неожиданность, что так получилось. Я знаю, как называется