Память мёртвых на Весах Истины - Анна Александровна Сешт

Мутнофрет молчала, неотрывно глядя на сына, не в силах – и не вправе – даже обнять его.

– Прости меня. Прости, что именно мне приходится причинить тебе эту боль… рассказать об этом… – Нахт резко покачал головой, не желая слушать, но мать продолжала: – Спроси у своей жрицы Инпут. Она ведь слышит голоса мёртвых… и ей ты поверишь.

– Ты лжёшь, – выдохнул он и резко вышел из трапезной.

Нахт не думал даже о том, что оставил там щит и оружие. Ему просто необходимо было побыть одному хоть немного, сбросить с себя груз этих слов – и дышать, дышать, дышать…

Снаружи, в колонной галерее, было тихо и безлюдно, только ветер шептал среди древних камней. Над храмом разверзлась целая бездна звёзд, но сейчас их свет казался колким и холодным. Древние верили, что души Владык обитают среди нетленных звёзд. А где обитают души родных, ушедших раньше срока?.. Нет.

Нет.

Мутнофрет ошиблась или вовсе сказала это, чтобы обратить его на свою сторону. Пользовалась тем, что он сейчас далеко от Уасет и не может сорваться туда, проверить сам. Но Нахт вернётся и во всём убедится сам!

Некая часть его понимала, насколько беспомощны эти мысли. Но думать иначе он просто не мог. Потому что Боги не могли допустить, чтобы все, кого Нахт знал и любил, погибли.

Он услышал тихие шаги и резко развернулся. Нетакерти шла по галерее ему навстречу в сопровождении своего чёрного пса. Видеться сейчас не хотелось ни с кем, но Нахт сделал над собой усилие, чуть поклонился жрице.

– Вы уже поговорили? – осведомилась она.

– Можно и так сказать.

– Тогда, если позволишь, я бы хотела сообщить тебе кое-что важное, меджай, – мягко проговорила Нетакерти. – Не для себя, не для тебя – для неё. Для Шепсет.

И было в её голосе что-то такое, что заставило его остановиться и слушать, отставив все прочие мысли и страхи.

– Я не знаю, переживу ли даже ближайшие несколько дней. И уж точно уже никак не смогу помочь ей, защитить её… Я очень благодарна тебе, что ты был рядом с Шепсет, – голос женщины был пронизан теплом, таким странным для жрицы богини смерти. – Ты очень нужен ей, Нахт. Даже не представляешь себе, насколько нужен. В самый тёмный отчаянный час она обратится не к Богам – к тебе.

Сердце забилось сильнее от этих слов, простых и искренних. И даже тень Рамсеса, вставшая между ними, в этот момент не имела значение, как что-то совершенно неважное.

– Но ты ведь знаешь правду, Нахт, да? – продолжала жрица. – Всегда знал это, просто старался не думать.

– Я… не понимаю.

Нетакерти погладила своего пса.

– Земная жизнь Шепсет закончилась ещё тогда, во дворце, где её заставили выпить яд. А эта, новая, данная Богами взаймы, закончится, как только она исполнит то, зачем её призвали.

* * *

Шепсет

Шепсет не понимала, зачем понадобилась эта встреча. Ну а Нетакерти ничего не стала объяснять, сказала только: «Сейчас сама всё увидишь».

Пройдя по коридору к комнатам жрецов, наставница постучала в одну из них.

– Входите-входите, – отозвались оттуда.

Нетакерти лишь мягко подтолкнула Шепсет, и вошла девушка уже одна, в сопровождении только верной Хека.

Комнатка была небольшая и уютная, с ложем из мягких циновок, застеленных чистым льном, и большим плетёным сундуком для вещей, алебастровой чашей для омовений и небольшим алтарным столиком, в ящичках которого можно было хранить снадобья или косметику. Шепсет когда-то и сама жила в такой.

Тёплый свет масляного светильника разгонял вечерние тени, и становилось особенно уютно. Окно выходило в храмовую рощу, и лёгкий ветерок играл с тонкой занавесью.

В ноздри ударил запах целебных бальзамов. Хозяйка комнаты сидела в центре и возилась с какими-то маленькими сосудами и мешочками.

Шепсет подумала, что глаза подводят её. Или это была жестокая шутка Богов?

Слёзы хлынули, когда целительница увидела гостью и, выронив свои снадобья, устремилась к ней, заключая в объятия.

– Мама, – всхлипнула жрица, уткнувшись в плечо Анат. – Мамочка…

Анат беспорядочно целовала дочери лоб, щёки, гладила по волосам, то обнимала, то отстраняла, чтобы рассмотреть получше. Они плакали и смеялись, обмениваясь бессвязными словами нежности, благодаря Богов за эту невозможную встречу.

А потом целительница заглянула в глаза дочери и тихо, серьёзно сказала, утирая слёзы:

– Я никогда – слышишь? – никогда не верила в то, что мне сказали о тебе. А потом ходила к оракулу Джосеркара, и он тоже говорил о твоей невиновности. Мне было всё равно, что говорят другие. Я знала тебя и твоё сердце. Милостивая Яхмес-Нефертари всё же вернула тебя мне…

О многом, очень о многом Шепсет так и не смогла рассказать матери, хотя та расспрашивала обо всём. Она солгала, что чудом выжила, рассказала, как Нахт спас её и привёл в свой гарнизон.

Шепсет лежала на коленях у матери, и Анат ласково расчёсывала и переплетала ей волосы. Потом пришёл черёд целительницы рассказывать.

Сенедж в самом деле посещал Сет-Маат и расспрашивал о Шепсет. Приходили и другие. Но потом за Анат и Хенет пришли меджаи из гарнизона Усерхата. Анат понимала, что её могут использовать против дочери, и отправилась с ними. В гарнизоне она пробыла недолго, как гостья Усерхата и его замечательной супруги Садех. Потом ей помогли перебраться в Уасет, где Анат и приняла Мутнофрет. Усерхат хотел, чтобы его супруга тоже осталась при храме Амона, переждать бурю, но та наотрез отказалась.

Что до сестры Шепсет, Хенет, – та и не подумала покидать Сет-Маат, заявив, что городу мастеров нужна хотя бы одна целительница, и неважно, во что там впуталась их младшенькая. Но она клятвенно пообещала матери, что будет скрываться в гробницах Долины Царей, пока буря не минует.

Шепсет не нашла в себе сил сообщить матери, что гарнизона Усерхата больше нет. И что отправили Анат в столицу, скорее всего, из опасений, что сами уже не сумеют защитить.

– Я вернусь, когда всё закончится, – сказала целительница. – И ожидаю, что ты вернёшься со мной, девочка моя.

Когда всё закончится… Шепсет не знала, чем всё закончится лично для неё, но догадывалась. Посмотрев на притихшую Хека, лежавшую неподалёку, она вздохнула.

– Знаешь, – жрица чуть улыбнулась, – я победила чародея с помощью твоей колыбельной. Обернула её вспять, обратив в проклятие… он испугался и…

Собака вдруг встрепенулась, глухо гавкнула, глядя на окно. Шепсет вскинулась, вглядываясь в ночные тени.

Одна из теней была вполне человеческой –