Ельник - Ульяна Ма

и о близкой подруге. И, что правда, Дауд просил меня остановиться, но ярость захлестнула мой разум. Если я достоин хоть капли прощения, то подарите мне быструю смерть. Я признаю свою вину в содеянном, но говорю, что совершил я это не из чувства власти, не из жажды крови, а из побуждения защитить вашу дочь от злых языков.

Рагнеда хмыкнула и поднялась со стула, захватив распечатанные письма и ножик для бумаги. Пока она шла к двери, Марк следил за ее шагами так пристально, словно каждый шаг оглашал его приговор.

– Всыпь ему три удара плетью. Он парень крепкий, не жалей, – наконец произнесла Рагнеда. Посмотрев на Марка через плечо, она добавила:

– Красноречив в отца, не зря учишься. Но если ты хоть пальцем тронешь еще кого-то без моего ведома, казню. Из-под земли достану и убью.

– Спасибо, добрая госпожа, – Марк опустил голову к полу, почувствовав лбом холодный каменный пол. – Клянусь Всеживой, клянусь всеми богами, что отныне мой разум холоден…

Она не стала его дослушивать, мягко закрыв за собой дверь. Марк остался на полу в своем съёженном положении, стараясь выровнять сбившееся дыхание. Он слышал, как палач снова взял хлыст, как он подошел к его телу; он даже ощутил оценивающий взгляд на собственной спине.

Около его головы что-то гулко брякнулось об пол. Подняв взгляд и разжав плотно сомкнутые влажные глаза, Марк увидел деревяшку.

– Сожми зубами, – прохрипел палач.

Сунув ее в рот, Марк снова опустил голову к полу.

«Будь стойким».

Плеть звонко рассекла воздух, обдав сильную, мускулистую спину огненным жаром. Марк замычал, зубы его впились в дерево, а кулаки сжались до хруста костяшек. Заболело сломанное предплечье, жаркая боль прокатилась по телу и запульсировала в висках.

«Доверие княгини».

Второй удар рассек загорелую кожу, тело Марка непроизвольно дернулось в дикой конвульсии, он закричал, едва не выронив деревяшку изо рта. Слезы непрекращающимся горячим градом катились по его лицу.

«Знание учителей».

Он не слышал, как плеть звучала при третьем ударе. Ощутил лишь, как собственные кости дрожат внутри разгоряченной, воспалившейся плоти, словно желая вырваться наружу из виноватого тела. Юноша закричал хрипло, впился пальцами в собственные волосы, будто силясь содрать со своей головы кожу.

«Власть наследника».

21. Паства Итога

День, когда родилась Мара, решено отпраздновать в узком кругу. Затяжная суровая зима отняла много запасов, но княгине все-таки удалось устроить вкусный праздник. В обеденной накрыли стол, на который поставили куропаток, щуку, картофель, фасоль, много замороженной зелени из погребов. Из любимых лакомств Мары – сахарные фрукты, сладкие орехи в меду, ягодные леденцы. Марк, сидя за столом, наблюдал, как суетятся слуги у кухонных дверей, как дымится еда, как княгиня нервно трет пальцы, стараясь скрыть свое состояние.

Дауд вывел Мару на обед. На ней было теплое голубое платье с белым пышным подъюбником, который придавал девушке излишне детский вид. Все же она выросла. Марк невольно смотрел на ее тонкий стан и округлые бедра, по которым струилась юбка. Длинные густые волосы прибраны в небрежные косы – Аглае едва удавалось аккуратно заплести нелюдимую девушку. Мара ступала в маленьких туфлях с круглым носом осторожно, как будто пол был скользким льдом. Взгляд уже не был пустым и отрешённым, но единственным, на что Мара вообще смотрела, был Дауд. Даже шагая чуть впереди него, она все время с опаской и неуверенностью оборачивалась на стража, не выпуская из рук его большую ладонь.

Ее усадили за стол и подали широкое блюдо с сытной горячей едой. Низко склонив голову, девушка вцепилась в столовые приборы и, выждав, пока Дауд принюхается, начала быстро, с интересом поглощать пищу. Слуги, стража, княгиня и Марк наблюдали за этим в молчании, неохотно ковыряя вилками рыбу.

– Это очень вкусно, – Мара обернулась к Дауду, высоко запрокинув голову, чтобы посмотреть ему в лицо. На ее лице даже сияла довольная улыбка. – Ты точно не хочешь?

– Нет, госпожа.

И она снова принялась есть. Затем подали чай и пододвинули ближе сладости, которые Мара ела с таким же аппетитом.

– Дочь, – наконец княгиня нарушила совершенно не праздничное молчание. – Сегодня тебе исполнилось пятнадцать лет.

Мара резко прекратила жевать орехи и замерла, но так и не подняла низко склоненной головы. Рагнеда сделала быстрый жест, после чего слуги внесли на широком подносе книгу в темном кожаном переплете с застежкой, украшенной изумрудом. Мара покосила глаза на поднос, но все еще не шелохнулась, хотя уже выдавала свой интерес. Даже все ее тело слегка подалось в сторону книги, а руки сами разжали горсть кедровых орешков. Они тут же просыпались на блюдце.

– Это «Истоки», – Рагнеда постаралась улыбнуться, но Марк успел заметить, как неприятно, болезненно дрогнула ее челюсть. Глядя на Мару, собственную дочь, княгиня подавляла глубокую боль и сострадание. – Единственный экземпляр, переведенный на северный диалект. Здесь предположения ученых об истоках нашего мира. Я помню, раньше тебе нравились истории и сказки. Кроме того, мы отказались от приема гостей из соседних крепостей, но многие из них прислали письма… с предложением женитьбы. Я их велела оставить в твоей комнате. Если захочешь, то ознакомься.

Не дождавшись ответа от дочери, княгиня таким же беглым жестом велела унести книгу в комнату Мары. Посмотрев на Марка, она дала понять, что теперь его очередь.

Он нервничал. Несколько раз советовался с княгиней насчет подарка, перебирал разные варианты, даже пытался нарисовать портрет, но художник из него вышел ужасный, да и Мара… узнавала ли она себя в зеркало? Кажется, она даже не смотрела в него. Поэтому было решено заказать через прислугу украшение в самой надежной кузнице крепости. Ганор и Дан не были мастерами тонкой работы, и излишества в украшениях, как посчитал Марк, не будут ей к лицу. Поэтому на день рождения подруги он подготовил заколку, покрытую серебром и украшенную крупными необработанными жемчужинами.

– Мара, – он тихо окликнул девушку, – с пятнадцатилетием, дорогая.

В руках у него лежала бархатная коробочка с подарком. Открыв крышку, он приблизил украшение к лицу Мары, и она быстро осмотрела его растерянным взглядом. Марк аккуратно достал заколку – она маленькая, неяркая, но на черных волосах Мары смотрелась бы просто прекрасно. Мутный необработанный жемчуг почти попадал в тон ее бездонных глаз. Юноша тронул волосы Мары, выбивающиеся из косы, но девушка вздрогнула. Кажется, в это мгновение все слуги застыли в легком испуге, в обеденной повисло громкое напряжение.

Марк вернул заколку в коробочку, оставил ее на столе и отошел на пару шагов, после чего Мара тут же выхватила украшение