Ельник - Ульяна Ма

– Как мне быть? – его голос дрожал.

«Гордость. Безразличие. Сила. Ты умеешь показать это».

– Нет! Не с Яковом! – Марк столкнулся с собственными зелеными глазами в отражении. – Ты не понимаешь. Мне страшно. Я знаю, знаю, что он ничего мне не сделает, знаю… это другой страх.

«Ты помнишь его хищником. Но теперь зубастый – ты».

– Мне нужно с ним договориться. Или пойти к Николь? Нет, тогда они не согласятся. Нужно слово Якова, – Марк ходил около зеркала туда-сюда, нервно заламывая кисти. – Он не согласится. Или напугать его? Запугать? Чем?

«Гляди свысока. Покорми доброй рукой. Ударь – злой».

– Покормить – доброй, ударить… – беспокойные руки Марка натолкнулись на золотое тонкое кольцо, опоясывающее указательный палец. Глаза его блеснули в тусклом свете лампады. – Прикормить.

«Голод».

– Спасибо, Мам, – Марк сел на кровать и стал быстро натягивать сапоги поверх шерстяных носков.

Тяжелая рука поднялась над дверью, и Марк постучал. В хижине уже не горел свет, хотя в некоторых домиках деревни люди только собрались на ужин. За тонкой дверью раздались громкие тяжелые шаги, и у Марка перехватило дыхание, от чего захотелось сложиться вдвое, склонить голову к земле и громко отдышаться. Но лицо его оставалось каменным и невозмутимым, словно он носил на себе металлическую маску. Слева и справа от него стояли Энар, уже знакомый бойкий стражник, и Ко́лят, длинный и тонкий, как камыш, молодой, молчаливый, изредка улыбающийся то ли зловеще, то ли застенчиво; одеты они не в служебный доспех из дубленой кожи, а в обычные рубашки и утепленные плащи. Их присутствие немного успокаивало Марка, но первобытный страх перед сильнейшим невозможно перекрыть чувством дружеского плеча.

Дверь открылась, и перед ним встал Яков. Он сильно изменился: оброс жидкой щетиной и соломенной кипой волос; широкие плечи уже не по-юношески угловатые, но по-прежнему, даже через широкую ночную рубаху, виден впалый живот и торчащие ребра. Яков никогда не был крупным, скорее, просто долговязым, но теперь его лицо осунулось, руки и ноги стали длиннее, и он походил на дворовую собаку.

Яков поднес яркую свечу прямо к лицу Марка; юноше захотелось отпрянуть, зажмуриться и потереть глаза, в которых защипала тонкая нить дыма. Но Марк стойко смотрел в глаза Якову, не сутулясь и не опуская взгляда. У Якова искривился рот; он точно так же бегло осмотрел Энара и Колята, но на них взгляд не задержался долго. Энар глядел на него в упор, горячо, вызывающе; Колят же, напротив, злобно, но с железным спокойствием и решительно. Марк ждал, когда Яков заговорит первым, но тот не спешил. Кулаки парня сжались так сильно, что, казалось, Марк услышал треск иссушенной кожи ладоней. Наконец Яков, хмурясь и раздувая ноздри в тяжелом дыхании, как бык, произнес:

– Какого хера ты тут забыл?

Марк улыбнулся кончиками губ. Никто не заметил, как тяжело далась ему эта улыбка, словно рот его был залит остывающим железом.

– Пришел отдать долг, – он медленно, чтобы не спугнуть Якова, снял с руки перчатку и вцепился пальцами в золотое кольцо. – Правда, я не знаю окончательной суммы. Но, быть может, этого хватит?

Марк протянул Якову кольцо на открытой вытянутой ладони. Яков глядел на него, как голодный пес на мясо, но не спешил бросаться к угощению. В глазах читалось недоумение, страх; взгляд то опускался на кольцо, то поднимался к лицу Марка. Марк держал доброжелательную улыбку, которая теперь стала куда легче. Он видел Якова совершенно другим: не сильным вожаком, а оголодавшей дворнягой.

– Ладно. Заходи, – Яков выхватил кольцо из его рук. Хоть он старался сделать жест спокойным и размеренным, Марк видел, как дрожат его пальцы и как ледяная испарина проступает на его высоком лбу.

– А мы не помешаем твоей матушке? – вежливо осведомился Марк, чувствуя, как все внутри него начинает ликовать от прилива сил.

– Померла она. Зимой, – Яков исчез в темноте хижины. Марк кивнул Энару и Коляту, которые вошли в дом вперед него.

Кромешную темноту освещала только свеча и легкий огонек, пробивающийся сквозь створку печи. В доме пахло свиной кожей, сыростью и молоком; около печки была разложена небольшая лежанка, а вход в единственную комнату преграждали две бочки с крупой.

– Это мамкина комната была, – Яков проследил за вопрошающим взглядом Марка. Он жестом пригласил нежданного гостя сесть за стол на потертые деревянные лавки. – Закрыл за ненадобностью.

Марк шагал медленно. Хоть внутри него уже не было липкого оглушающего страха, он все еще чувствовал себя неловко. Будучи на территории Якова, ему важно не показать слабости, которую его враг из прошлого отчаянно выискивал в его лице, осанке, походке. Яков следил за ним, ожидая хоть малейшей осечки, чтобы снова возвыситься и надавить.

– Дела у тебя не идут в гору, – Марк уселся за стол, откинув плащ. Энар и Колят, проигнорировав предложение Якова, остались стоять слева и справа от юноши. – Ты уже не работаешь на бойне?

– Как же, работаю. Куда мне деться? – Яков сел напротив Марка. Он хорошо видел его напряженное лицо, совсем не похожее на обычное, надменное и гордое выражение. – У нас тут не дворец. Нам не приносят уток на золотом блюде.

– Я жил так же, как и ты, – Марк чуть развел руками и заметил, как Яков едва заметно дернулся, готовый обороняться. – И даже хуже. Мне ли не знать, как тяжела безотцовщина. В деревне без мужчины в семье делать нечего.

– У тебя-то хотя бы отчим был. Приносил того, этого домой. Неплохо вы жили, пока он, ну… не пропал, – взгляд Якова стал беспокойным. Ловя его на слове, Марк медленно кивнул.

– Пропал ли?

– Разные слухи ходят, – пожал плечами Яков. – Мол, убил ты его.

– Это не слухи, – Марк хотел откинуться на спинку кресла, но вовремя вспомнил, что сидит на скамье, – я его убил. Молотом кузнечным. А тело вынес за стену.

– Видел я объедки, – нахмурился Яков. – Выходил как-то раз, Первуша и Николь уже не пошли. Думал, обознался. Обмороженный весь, лицо обкусано. Долго я не смотрел, а так… похож, вроде, на Тихоя.

Яков потупил взгляд, уставившись в стол. Его плечи подрагивали, а лоб по-прежнему потел. Эти холодные капли стекали по его вискам к подбородку.

– Я не запугивать тебя пришел, – Марк переплел пальцы рук, – а с предложением поработать.

– Странно от тебя ожидать такое, приятель, – Яков бросил взгляд на кольцо, которое положил перед собой на стол.

«Недоверие, страх, голод».

– Ты имеешь в виду после того, как ты не давал мне покоя из-за похода за стену? Из-за смерти Зайца? – Марк