(не)помощница для орка - Анетта Андреевна Политова

— А тебе не кажется, — снова нарушила я тишину, — что мы идем по кругу? Мы уже видели этот камень.

— Этот камень видели все, кто когда-либо ходил по этой степи, — не оборачиваясь, ответил Сорг. — Он называется «Спящий Бизон». Его видно за три мили.

— О, — сказала я, чувствуя себя идиоткой. — А почему «Спящий Бизон»?

— Потому что похож на спящего бизона.

— Понятно, — сдулась я. — А ты всегда такой... лаконичный?

— Нет. Иногда я сплю.

Я засмеялась. Не смогла сдержаться.

— А знаешь, для орка ты довольно остроумен.

— А для орчихи ты ужасно болтлива, — парировал он. — И любопытна. Это опасно.

— Почему опасно? — подначила я, догоняя его.

Он вдруг остановился так резко, что я чуть не врезалась в него. Он обернулся, и его лицо было серьезным.

— Потому что любопытство заставляет задавать вопросы. А ответы не всегда бывают приятными.

Наши взгляды встретились. В его глазах было предупреждение, но и вызов тоже. Словно он говорил: «Хочешь поиграть? Готовься к последствиям».

— Меня это не пугает, — выдохнула я, сама удивляясь своей смелости. — По реакции могу додумать ответы и сама.

— А меня именно это и пугает.

Он медленно, почти невесомо, провел пальцем по моей щеке, смахивая несуществующую соринку. От его прикосновения по коже пробежал огонь.

— Должно, — тихо сказал он. — Должно пугать.

Он повернулся и снова зашагал, оставив меня стоять с пылающим лицом и коленками, похожими на кисель. Эта игра становилась все опаснее. И я, кажется, уже не хотела из нее выходить. Потому что кто-то обязательно проиграет…

ГЛАВА 9

Вечер мы провели в неловком, но густом от невысказанного молчании. Воздух трещал от напряжения, будто перед грозой. Сорг был молчалив и сосредоточен, а я не решалась нарушить тишину, боясь сказать что-нибудь не то. Итак болтушкой обозвали.

Разбив лагерь у небольшой рощицы, орк молча принялся за дело. Я же, чувствуя себя лишней, решила проявить инициативу.

— Я могу собрать хворост для костра, — заявила я, стараясь звучать уверенно.

— Не надо, — коротко бросил он, развязывая сверток с провизией. — Сломаешь ногу о сухую ветку. Опять придется тебя нести.

— Я не ломала ногу! Я всего лишь подвернула лодыжку! — И ты меня не нес, а поддержал за локоток несколько метров пути, бока боль не стихла…

Вот любит он преувеличивать.

— Что принципиально меняет картину, — он поднял на меня взгляд. — Ты хочешь помочь? Сиди и не мешай. Это будет лучшая помощь.

Меня задело за живое. Я вскочила.

— Я не беспомощная! Я могу добыть огонь!

— У нас есть огниво, — он показал на камень у костра.

— Я могу набрать воды!

— Ручей в десяти шагах. Я уже сходил.

Я стояла, сжав кулаки, чувствуя, как гнев и обида подступают к горлу.

— Почему ты всегда надо мной издеваешься?

— Я не издеваюсь, — он наконец отложил свои вещи и посмотрел на меня прямо. — Я пытаюсь тебя уберечь. Степи — не место для игр, Линна. Здесь все серьезно. Одна ошибка, и...

— И что? Меня съедят шакалы? Я уже это слышала!

— Хуже, — его голос стал тише, но от этого только опаснее. — Ты можешь навлечь беду на того, кто за тебя в ответе.

Я замолчала, пронзенная его словами. Он чувствовал ответственность за меня. Эта мысль была одновременно и тревожной, и пьянящей.

— Я не просила тебя меня беречь, — прошептала я.

— Знаю, — он усмехнулся, но без веселья. — Это мой крест. И мой выбор.

Накормив меня ужином (тем самым зайцем, от которого я вчера была в восторге, но сегодня ела без всякого аппетита), он уселся чинить тетиву своего лука. Я сидела напротив, украдкой наблюдая за его руками. Большими, сильными, с длинными ловкими пальцами. Совсем не похожими на лапищи нерасторопного орка.

— Ты так и не рассказал, как стал следопытом, — снова начала я, на этот раз более осторожно. — Среди орков это... необычная профессия.

— Среди орков много необычного, — он не отрывал взгляда от тетивы. — Просто вы, люди, не хотите этого видеть. Вам проще считать нас глупыми горами мышц.

— Я не считаю!

— Ага, — он скептически хмыкнул. — Поэтому ты вцепилась в свой кинжал, как в амулет от злых духов, когда мы встретили тех торговцев у брода.

— Они смотрели на нас... осуждающе!

— Они смотрели на нас с опаской. И были правы. Я мог бы разорвать их всех на тряпки, если бы они сделали хоть один враждебный жест. — Он отложил лук и посмотрел на меня. — Но я не стал. Потому что я следопыт, а не берсеркер. Я нахожу. Иногда — разрешаю конфликты. Редко — устраняю угрозы. Но никогда не нападаю первым.

В его словах была суровая правда и какая-то своя, жесткая философия. Я слушала, завороженная.

— А... а тебе нравится то, что ты делаешь?

Он задумался.

— Мне нравится быть свободным. Никому не подчиняться. Полагаться только на себя. И... — он запнулся, —...иногда находить то, что не ожидал найти.

Наступила пауза. Костер потрескивал, отбрасывая блики в его медовых глазах.

— А тебе нравится быть травницей? — спросил он, переворачивая ситуацию.

Не ожидала вопросов в свой адрес, тем более таких.

— Обожаю, — ответила я без раздумий. — Запахи... они как истории. У каждого растения своя. Ты можешь создать что-то новое, что-то красивое... что-то, что заставит человека улыбнуться.

— «Алиана», — неожиданно произнес он.

У меня похолодела кровь.

— Ч... что?

— Ты говорила, когда мы встретились, что хочешь создать духи и назвать их «Алиана». В честь себя. Амбициозно.

Я выдохнула. Он просто запомнил мое вранье.

— Да, — прошептала я. — Амбициозно.

— Мне нравится, — сказал он просто.

— Что?

— Название. Оно... звучное. Как и его обладательница.

Он снова взялся за лук, словно не сказал ничего особенного. А у меня в груди распахнулось что-то теплое и светлое. Он запомнил. Ему понравилось. И ему плевать… Что миссия выполнена, можно перекинуть меня через плечо и… отдать либо оркам, либо мэру и выручить кучу золота. Хотелось бы узнать о его планах… раз уж все так сложилось.

В тот вечер у костра мы не говорили больше ни о следах, ни об опасностях. Мы говорили о звездах (Сорган знал названия всех созвездий), о вкусе степных трав и о том, почему песок такой колючий. Это был самый обычный и самый необычный разговор в моей жизни. И когда мы легли спать, я поймала себя на мысли, что расстояние между нашими стегаными одеялами показалось мне вдруг огромной, непреодолимой пропастью.

Ночь была холоднее предыдущих. Я ворочалась в своем «коконе», стараясь закутаться поглубже, но струйка холода