По следам серой царевны - Елена Николаевна Щигорцова

Йара спасла ещё одну душу от тьмы, и это давало ей силы жить дальше. Марфа с Мишкиными братьями выбежали из дома, окружив его и Йару. Они благодарили её, целовали её руки. Йара улыбнулась и провалилась в беспамятство, последние остатки сил покинули ее. Мишкины братья подхватили спасительницу и под галдеж охающих и суетящихся баб унесли в дом. Йару положили на лавку у натопленной печи. Марфины снохи окружили, готовые помогать, запыхтел самовар.

Мишку увели отпаривать от испуга в баню.

Йара неподвижно лежала на лавке, по крохам сбирая в себя новую энергию.

Глава 4. Мельница.

Ноябрьский ветер сек лицо ледяными иглами, пронизывая тонкий белый сарафан. Но Йара не боялась холода. Серая царевна шла босой по дороге, оставляя за собой цепочку едва заметных следов на грязной земле. Это было небезопасно, Чернобог не дремал, и Йара осторожно спустилась ближе к лесу. Осень, переходящая в зиму, была особенно сурова в этих уральских краях, но Йара не обращала внимания на непогоду. Ее сердце горело тревогой: успеть, уйти от Чернобога. Ведь волк не сможет бесконечно долго уводить его в противоположную сторону.

Деревня Шевелёва, что находилась в двух верстах от Вахова, затерянная среди холмов и лесов, встретила Йару молчанием. Избы, почти все новые, добротные, казались безжизненными. В воздухе витала тишина, нарушаемая лишь завыванием ветра и тихим журчанием реки Юрмдер под непрочным, местами еще не появившемся льдом; река протекала по окраине деревни и, делая изгиб, словно опоясывая её.

Чем ближе Йара подходила к поселению, тем сильнее ощущала тяжелую атмосферу. На лицах жителей застыли печаль и безнадежность. Чувствовалось, что над деревней нависла беда. Около одного из домой собралась небольшая толпа. Йара подошла ближе и увидела, что люди стояли возле бани, из которой валил густой дым. Внутри слышались приглушенные голоса и монотонное бурчание, подобно молитве.

– Несчастье какое? – спросила Йара у пожилой женщины, стоявшей в стороне и отложившей в сторону ведра, даже забыв о них.

Женщина вздохнула и вытерла слезы.

– Беда у нас, девица, беда, – ответила она. – С Тимофеем приключилось беда. А он мельницу вон возводил. Обещал нам всем помогать в помоле. Вот как сейчас, что не баще человече, того и прибирает боженька.

– Что с ним? Заболел? – просила Йара.

– С крыши упал, – ответила женщина. – Лазил доделывать ее, да оступился. Упал прямо на землю, со всего размаха и ухнул, помощников оть не было у него, сам помаленьку ладил. И нам обещал вспомогать. Вот как тепереча? Сил нет жернов крутить.

– Ну от жив? – Уточнила Йара, намереваясь услышать, что всё может обойдется, вылечится, и тогда она спокойно пройдет дальше, что здесь и без неё справятся. Но женщина грустно ответила:

– Жив-то жив, да только плохо ему очень. Знахарки его в бане отхаживают, да все без толку. Говорят, не спасти…

У бани сидела вся в слезах старуха, не решаясь зайти внутрь. У Йары кольнуло: мать. Матерям смотреть в глаза, когда ты в силах помочь, тяжелее всего; а когда не в силах – и того страшнее.

Йара подошла к бане и заглянула внутрь. В полумраке, окутанном паром, она увидела двух старух, склонившихся над лежащим на полке мужчиной. Его лицо было бледным, губы посиневшими, а дыхание тяжелым и прерывистым. Он не издавал звуков. Знахарки шептали какие-то заклинания, мазали его тело травами и настойками, но, казалось, ничто не помогало. Тимофею становилось только хуже. Йара почувствовала, как жизнь покидает его тело.

Она зашла внутрь, пар тут же окутал тяжестью, стало сложно дышать.

– Можно мне попробовать, я смогу, – тихо попросила старух Йара, уже засучивая рукава, готовясь приступить к лечению. Правда, опять силы потеряет, но уж ввязалась, что делать.

Но не тут то было; толстенькие, как бочонки, старухи налились злостью и вытолкали непрошенную помощницу, позволившую себе усомниться в их знаниях и умениях врачевать.

Йара отступила от бани, не став ввязываться в перепалки в такой ситуации, и огляделась вокруг. Ее взгляд зацепился за мельницу, стоявшую на берегу реки. Большие новенькие лопасти замерли, словно в ожидании чуда, когда их наконец то запустят. Мельница… В ней таилась сила, энергия жизни. Йара почувствовала, что именно она может спасти Тимофея. И почему ни у кого не родилось такой мысли, удивлялась Йара. Все толпятся у бани, охают и не бегут спасать.

Она решительно направилась к реке, не обращая внимания на удивленные взгляды людей. Перепрыгивая через грязные выбоины и лужи, она бежала к мельнице, словно к последней надежде. Деревянное строение казалось только и ждало, когда к нему подойдут люди. Это поселение, называемое по первому жителю, Дарьянки Шевелева, что жил в первом доме, стало заселяться только вот как первый год. Сладили избы, их здесь насчитывалось уже с десяток. А в этом году вот Тимофей с семейством сюда пожаловал. Мельничку стал строить. На тот год запустить хотели, и тут вот такая беда.

Дверь внутрь мельницы была распахнута, внутри царил полумрак. Пахло свежим деревом, сыростью и отчего-то болотом. Йара подошла к огромному мельничному колесу, замерзшему от холода. Она чувствовала, как в нем дремлет сила, как оно ждет своего часа. Она осторожно огляделась. Йара знала, что должна сделать – должна запустить мельницу, разбудить ее силу, чтобы вернуть жизнь Тимофею, ее создателю.

Скинув платок, что едва прикрывал голову, и засучив рукава, Йара принялась за дело. Река, пусть еще не крепко, но уже покрылась льдом. Лед свисал большими пластами с лопастей, замысловато застыв. Йара закрыла глаза, протянув вперед руки и, собрав всю энергию, что теплилась внутри, направила ее на застывший механизм. Действовать нужно было аккуратно: растопить лед, но не сжечь саму мельничку.

Тепло стало окутывать ледяные наросты. Вода постепенно начала таять, закапала, и потекла. Йара устало уронила руки, она освободила колесо ото льда. Сейчас нужно заставить его вращаться. Конечно, сил требовалось много, но жизнь человека таких усилий стоила. Йара вновь подняла руки, готовясь приказать колесу вращаться, и тут краем глаза заприметила волка. Это был не тот волк, не такой, что приходил в Горбунку. Этот был большой, белесо-серой, но, в то же время, словно прозрачный, будто из воздуха состоящий. Хотя смотрелся совершенно правдоподобно. Йара почувствовала от него холод.

– Кыш, а ну кыш отсюда, – крикнула она ему, и, приподняв руку, ударила сгустком пламени. Волк исчез.

Йара подошла к колесу ближе и усилием воли, закрыв глаза, собрав