Дьяволы - Джо Аберкромби

и он бросил изображение в могилу к Хази. Сказал себе — мёртвые нуждаются в его защите больше, хотя имел в виду — заслуживают больше, чем он. Это было до клятвы честности.

Сквозь шум повозки он уловил монотонное бурчание пытающегося казаться высокоучёным голоса:

— …у всех народов есть свои прелести, и я всегда любил Польшу, но сельская жизнь была просто не для меня. Я чах в изоляции, как орхидея в темноте.

— Где я? — прохрипел Якоб, но его голос напоминал карканье, он сам едва мог его услышать.

— …Лукреция, конечно, это поняла — она была, несмотря на все свои чудовищные недостатки, чрезвычайно проницательной женщиной — и согласилась покинуть поместье. Так началось наше путешествие по великим городам Средиземноморья! Моя жена по понятным причинам никогда не задерживалась слишком долго на одном месте. Высасывая его досуха, можно сказать…

Повозка резко остановилась с последним грубым толчком, и Якоб застонал, кровавая слюна полетела от стиснутых зубов.

— А! Он проснулся!

В поле зрения всплыло лицо барона Рикарда. Он выглядел моложе, чем когда-либо, с едва заметным намёком на седину в усах, бровях и тёмных волосах, которые изящно обрамляли его лицо. Он улыбнулся, обнажая элегантно заострённые клыки.

Появилось ещё одно лицо, столь же потрясённое, насколько лицо барона было самодовольным. Рябой человек носил уродливую шляпу:

— Яйца святого Бернарда, — сказал он, делая знак круга над сердцем, — Он жив!

— Я же говорил, — сказал барон Рикард.

— Я думал, ты рехнулся!

— О, я абсолютно сумасшедший. Но редко ошибаюсь.

— Граф захочет это увидеть, — пробормотал кучер, оборачиваясь обратно к лошадям.

— Истинное чудо, — пробормотал Рикард. — Как ты себя чувствуешь?

— Примерно… — прохрипел Якоб, работая языком по всему рту в попытке выплюнуть слюну всё так же отчаянно и безуспешно. — Как обычно.

— Настолько плохо?

Якоб почувствовал, как его подняли за руки и усадили, зарычал из-за накатившей мешанины ушибов, порезов и проколов, прищурился на дневной свет и осмотрелся. Полевой госпиталь представлял собой несколько хлипких палаток рядом с рощей. В повозке было пять соседей, все мёртвые, но всё ещё выглядевшие намного лучше, чем он себя чувствовал. Священница поила группу раненых. Другая тихо бормотала слова последнего обряда, облизывая палец, переворачивавший страницы молитвенника. Только мухи, казалось, были всем довольны. Где-то позади он слышал мерный скрежет лопат могильщиков, но не мог заставить себя повернуть голову, чтобы посмотреть. В конце концов, все могилы выглядят одинаково. За исключением, возможно, твоей собственной.

— Что случилось? — пробормотал он почти неохотно, поскольку общий ответ был предсказуем, а подробности редко утешали.

Барон Рикард откинулся, ухмыляясь как паяц на деревенской ярмарке:

— Была битва.

— На воде? — прошептал Якоб, осторожно касаясь груди, где был очаг самой сильной боли.

— Верно, отличная работа! Я не вмешивался.

— Жаль, у меня никогда не получается остаться в стороне.

— Насилие редко помогает.

— Не могу не согласиться. Я дрался на дуэли?

— На горящем капитанском мостике! — Рикард даже развёл руки, показывая масштаб зрелища. — Ты всегда находишь самые драматичные сцены для смертельных битв. Какая потеря для театра!

— С кем я сражался?

— С одним из кузенов принцессы Алексии. Много драгоценностей. Константин, да?

— Константин. — Якоб закрыл глаза. Их последняя миссия — или их последнее фиаско — уже возвращалась к нему. Пламя. Танцующий пепел. Мерцающая сталь. — Он был хорош с мечом. Несомненно, он выиграл бы честный бой. — барон поднял брови. — Только кому пришло бы в голову такое?

 

— Яйца святого Бернарда! — раздалось внезапно тоном человека, привыкшего кричать на других и выходить сухим из воды. Кричавший беспечно загрохотал между ранеными. Он был в отполированных доспехах, большая ладонь лежала на рукояти огромного меча.

— Ваше сиятельство, пожалуйста, — держа край тонкого стихаря над грязью, священница, спешащая за ним, причитала тоном человека, привыкшего раздавать указания, не приносящие результата. — Извините, но, я имею в виду... — большой человек ухмыльнулся, останавливаясь перед телегой и протягивая обе мясистые руки к её содержимому:

— Он живой!

— Я же говорил вам, — сказал барон Рикард.

— Но, честно говоря, — заметила священница, — Мы приняли вас за лжеца.

— Лучшие лжецы не лгут всё время. Кто же тогда им поверит?

— Простите меня, — Якоб сглотнул собственную кровь, собравшуюся во рту, — Но я все ещё...

— Простите меня! Я... граф Радосав! — и большой человек хлопнул ладонью по нагруднику, как будто быть графом Радосавом само по себе было внушающим благоговение достижением. — Никшича и Будимлии, а это — мать Винченца, архидьякон епископа Изабеллы Рагузской.

Слишком увесистые титулы для человека в состоянии Якоба. Он коснулся кончиками пальцев затылка, волосы на нём были липкими от крови, может быть, его собственной, может быть, других пассажиров труповозки, и поморщился.

— Большая честь, — сказал он.

— Нет, нет, это для нас честь. В конце концов, вы — прославленный Якоб из Торна!

Якоб поморщился сильнее. Его клятва честности не давала ему возможности уклониться:

— Да, — признался он. Не было ни дня, чтобы он об этом не пожалел.

Граф Радосав погрозил толстым пальцем:

— Ваш друг барон Рикард рассказал нам о вас!

Якоб поморщился ещё сильнее:

— Только хорошее, я надеюсь?

— То, что хорошо на званом ужине, редко бывает хорошо на войне.

— Только… не говорите мне… — Якоб взглянул на раненых, чувствуя знакомое ощущение, когда дела идут даже хуже, чем казалось. — Что вы на войне.

— Я — в самом деле! А вы — выдающийся чемпион, рыцарь и военачальник на тайной службе Папы!

Барон Рикард наклонился и прошептал на ухо Якобу, его дыхание было холодным, как зимний сквозняк:

— Я был обязан рассказывать о тебе очень лестно.

— Вы — родственник знаменитого Якоба из Торна, который снял осаду Керака во время Третьего крестового похода?

Якоб прочистил горло, раздумывая, как ответить на этот вопрос не солгав. К счастью, барон успел первым и похлопал его по плечу:

— Одна кровь, я полагаю!

— Я знал это! — граф торжествующе потряс кулаком. — Мой дед был в крепости в то время и никогда не уставал рассказывать эту историю! Он говорил, это была лучшая чёртова атака, которую он когда-либо видел! Эльфы обратились в бегство! Прославленные предки, да?

— Поколения