Запятнанный Кубок - Роберт Джексон Беннетт

— сказал он мне, — и все подробности ваших побед. Вы с Аной прекрасно справились со всем этим. Нет, нет, не кланяйтесь больше. Будьте веселы. В конце концов, сейчас самое подходящее время для таких вещей.

Я наполнил свою чашу и поднял ее в его честь. «Я никогда раньше не был на такой церемонии, сэр. Я желаю им удачи». И все же я заметил, что Ухад не принес ни вина, ни чаши.

— В последнее время я не могу себе этого позволить, сигнум, — признался он. — Слишком много вина приводит к слишком многим, э-э, болям. А светские рауты вызывают бесконечную головную боль. — Усталая улыбка. — Наслаждайся этим сейчас, пока вы молоды.

— Вы не возражаете, если я спрошу, сэр… Когда у вас начались боли? — спросил я.

— О, когда я был лет на пятнадцать-двадцать старше вас. Значит, у вас еще есть время. Хотя именно в такие моменты, как этот, все того стоит. Запечатлейте эту победу в памяти, мальчик. Она станет для вас сокровищем.

Я ничего не сказал.

— Но… я подозреваю, что вам, вероятно, больно от того, как все закончилось. — Его усталый взгляд задержался на мне. — В конце концов, не все, кто творил несправедливость, встретились с правосудием.

— Да, сэр, — сказал я. — Не все.

— Да. — Ухад вздохнул. — Но правосудие редко находит таких могущественных. Они играют важную роль в Империи и используют свою значимость, чтобы получить больше власти и стать еще более неприступным. Это раздражает меня. Так было всегда. Но я больше не позволю этому раздражать меня. — Он устало улыбнулся. — Мое время в качестве сублима наконец подошло к концу.

— Вы уходите от службы, сэр? — спросил я.

— О, да. Это было мое последнее расследование. Я удалюсь на небольшой участок земли в первом кольце Империи и проведу свои последние несколько дней, наслаждаясь тем покоем, который смогу там обрести.

Я был удивлен, что он мог позволить себе такое жилье. Первое кольцо Империи было самым защищенным анклавом во всем Хануме. Услышать, что Ухад может купить себе доступ в такой рай, было совершенно поразительно.

— Хотя, честно говоря, я бы хотел продолжать служить, — признался он. — В любом случае… Ана сказала мне, что вы замечательно умеете заваривать чай. Это так?

— О. Отчасти, сэр.

— У вас хоть была возможность выпить чашечку во время всего этого безумия?

— Давненько не было. Хотя мы, конечно, принесли чайник.

— Какая жалость. И вам, и Ане полагается небольшая передышка. Хотя, прежде чем я уйду, вы должны были бы налить мне чашечку, — он поклонился. — Я больше не буду докучать вам и оставлю вас наедине с более приятными воспоминаниями, чем сегодня вечером, сигнум. Я подозреваю, что многие захотят поздравить вас. — Он заглянул мне через плечо. — И некоторые придут совсем скоро.

Затем коммандер-префекто Вашта пробралась сквозь толпу в сопровождении полудюжины офицеров, настолько элитных, что я почувствовал, как все мое тело напряглось.

— Вот и он, — сказала она, улыбаясь улыбкой, которая не совсем соответствовала ее взгляду. — Вот наш победоносный сигнум Юдекса, который помог нам покончить с чередой ужасных отравлений… Сигнум Кол, многие из нас хотели бы узнать, как вам удалось сотворить такое чудо!

Многие офицеры выжидательно смотрели на меня. Я оглянулся на Ухада и обнаружил, что он уже ушел.

НОЧЬ ПРОДОЛЖАЛАСЬ, ПРОХОДЯ через влажный, пропитанный специями воздух. Вашта носилась со мной, как с талисманом, представляя инженерам и офицерам Легиона, рассказывая о моих достижениях, стремясь развеять всеобщее беспокойство после прорыва. Все офицеры низко кланялись и предлагали мне благодарность, благословения и вино, пожимали мне руку и утверждали, что моя победа является хорошим предзнаменованием. Их похвалы давались мне нелегко, и в конце концов я начал низко кланяться, чтобы они не могли видеть натянутую улыбку на моем лице.

Наконец к Ваште подошел легионер и шепотом сообщил новости со стен. Она поблагодарила меня за то, что я пришел, и отпустила. Было уже поздно. Толпа вокруг меня поредела, и фонари стали темнеть. Я был измотан и чувствовал себя лжецом после такого веселья и поздравлений. Я собрался уходить, но остановился.

Один легионер стоял в одиночестве под ликом императора: тот, лба которого коснулись и поцеловали три святых мужа. Он стоял с мрачным выражением на лице, глядя на редеющую толпу, его лицо было перепачкано святой кровью, маслами и красками, с плеч свисали разноцветные ленты и одежда.

Затем он посмотрел на меня, и я понял, что это капитан Строви.

Он замер при виде меня. Я оглянулся. Только в этот момент я понял, как Строви, лишенный всех знаков отличия и статуса, смотрит на меня и, возможно, смотрел все это время.

Я улыбнулся ему. Он улыбнулся в ответ, испытывая легкое облегчение. Он указал на себя и пожал плечами, как бы говоря: Ты можешь поверить, во что меня обрядили?

Я рассмеялся. Я оглянулся на медлящую толпу. Затем я поставил на стол мое алковино и подошел к нему.

Строви смущенно улыбнулся, когда я подошел.

— Знаете, они рассказывают нам все о священных способах надевания этого снаряжения, — сказал он. — Но никогда о том, как его снимать.

Я изучал его. Кровь на его лице уже подсохла и потрескивала. Но он по-прежнему был красив, даже несмотря на все это.

— У вас потрясающий вид, сэр, — сказал я.

— У меня потрясающий вид, — сказал он, кивая.

— Вы знаете, для чего все это? — спросил я и указал на свое лицо. — В смысле, что означает все, что они с вами сделали?

— Кое-что, — сказал он. — Но большинство, э-э... абсолютно нет. Я даже не знаком со всеми культами, которые только что благословили меня. Все это немного безумно.

— Они сказали, что вы стреляете из пушки. Это правда?

— Это все равно что возложить ответственность за гибель титана на одного легионера. Я вхожу в команду, которая будет стрелять из пушки. Это чудовищно сложно сделать. Но да.

— Тогда я желаю вам благословения императора и удачи от всех богов.

— И я благодарю вас, — сказал он, кланяясь, — но, признаюсь, я устал слышать это примерно так же, как вы, вероятно, устали от поздравлений с вашим успехом.

Я ничего не сказал.

— Вы наслаждались