Далайя - Абай Тынибеков

Наступил день выступления в дальний путь.

Далайя, всегда ожидавшая его приближения с трепетным волнением, на этот раз была слегка раздражённой, но, несмотря на это, она ничем не выказывала своего нервозного состояния, объясняя его, в первую очередь самой себе, сильными переживаниями за самочувствие Русы, заметно ухудшившееся в последнее время.

Он же, в свою очередь, всячески скрывал от всех окружающих свою нарастающую немощь, не желая видеть сочувствующие взгляды, особенно с её стороны.

Идти вместе с ними попросился и Форкис, чья душа истомилась в этом хоть и приятном, но заточении. Истинная и более весомая причина его просьбы таилась в другом. Она заключалась в обоюдной привязанности его и Дантала. Форкис не хотел надолго расставаться с ним, с этим удивительным мальчиком, кому был очень интересен мир, в который он, Форкис, когда-то пришел, в эту жизнь, мир бескрайнего морского простора, столь дорогого сердцу бывалого моряка. Этот совсем ещё юный человечек проявил искренний интерес к его прошлой судьбе. Их влекло друг к другу как настоящих братьев. Форкису впервые очень хотелось заботиться о ком-то другом, и этим существом был маленький Дантал, чисто и всеобъемлюще овладевший его очерствевшей было душой.

* * *

Ранним утром небольшой отряд, состоящий всего из двадцати пяти всадников, спустившись в ущелье, быстро прошёл по нему до дальнего его выхода и выступил на открытые просторы.

К концу третьего дня пути он дошёл до святых мест, где находились могилы воинов саков и достославного Дантала. Почтив их память жертвоприношением, заколов коня, проведя ночь у невысоких курганов, значительно осевших за эти годы, отряд двинулся дальше.

Руса, как прежде, руководил воинами, направляя вперёд небольшие дозоры.

Через два дня, на протяжении которых совершались только короткие привалы, было решено остановиться на более длительный отдых. На этом под предлогом лёгкой усталости настояла сама Далайя, всю дорогу переживавшая за состояние Русы. Она понимала, что он не позволит себе такой слабости и что ей самой нужно сказываться немного утомлённой.

Расположились в небольшом урочище. Развьючив и расседлав лошадей, напоив их студёной водой в ручье, воздвигнули навесы и разожгли костры. Выставив охрану, появился Руса. Он присел к огню, у которого разместились Далайя с сыном. Оставив родителей, Дантал вскоре убежал к Форкису. Вид у Русы был явно измождённый. Немного посидев, ковыряя веточкой в угольках, не притронувшись к еде, лишь испив воды, он молча прилёг.

Далайя наблюдала за ним. Её сердце сжималось от сострадания к нему. Душа в бессилии разрывалась, но помочь ему чем-либо она не могла. Он терял силы на глазах, даже не пытаясь восполнять их пищей. Скрывая подступавшие слёзы, она отворачивалась, украдкой вытирая глаза, стараясь не показывать предательски нарастающего отчаяния.

Наступила ночь. Небольшой лагерь погрузился в сон. Притомившийся за день Дантал, бережно принесённый Форкисом к родителям, сладко посапывал невдалеке от костра, лёжа на расстеленной мягкой шкуре.

Руса спал. Далайя, бесшумно ступая по мягкой траве, подошла к нему, тихо присела возле него, осторожно приподняла его голову и положила себе на колени. Бронзовая кожа на его похудевшем лице была испещрена множеством глубоких морщин. Она склонилась ниже, поправила слегка подрагивающими пальцами его седые волнистые волосы и коснулась щекой его лба. Слёзы неожиданно и очень обильно покатились по её лицу. Она не успела их смахнуть, и несколько капель упали ему на веки. Он тут же открыл глаза и пристально посмотрел ей в лицо. Далайя замерла. Повернувшись на бок, упершись локтем в подстил, он приподнялся и нежно провел ладонью по её щеке, вытирая горячую влагу. Его добрый, полный тепла и невысказанных чувств волнительный взгляд в одно мгновение проник в её сердце, обогрев его своим жаром, плавно разливаясь по её душе потоками тысяч солнечных лучей. Далайя прижала его ладонь к лицу. Ей стало легче. Она прилегла рядом с ним, опустив голову на его вытянутую руку. Он бережно укрыл её, и через некоторое время они уснули.

Около полуночи Далайя проснулась. Русы возле неё не оказалось. Приподнявшись, она оглянулась. Он задумчиво сидел у ног спящего сына. Не показывая пробуждения, она повернулась на бок и прикрыла веки.

Ближе к утру ей стало трудно дышать. Она откинулась на спину и открыла глаза. Сердце бешено колотилось, будто что-то вспугнуло его. Приподнявшись, она посмотрела в сторону Дантала. Он безмятежно спал. Повернувшись к лежащему рядом Русе, потянувшись за откинутой накидкой, она невольно прислушалась. Не уловив его дыхания, она приложила ладонь к его лицу. Оно было холодным. Ещё не понимая того, что с ним случилось, Далайя присела на колени, низко склонилась над ним и приложила ухо к его устам, но он не дышал. Бережно приподняв его голову, она сильно прижала её к своей груди, потирая руками его щёки. Руса не подавал признаков жизни. Внезапно возникший ужас сковал её сердце. Лишь на миг замерев, она продолжила растирать его лицо, перейдя на шею и грудь, но всё было бесполезно. Руса был мёртв. Опустив его голову на колени, мгновенно утратив все силы, она тихо застонала. Услышав её, чуткий Форкис тут же вскочил на ноги и подбежал к ней. Он всё понял.

Вскоре все воины плотным кольцом скорбно стояли вокруг их костра, не смея потревожить даже малейшим шорохом звенящую тишину. Новый день, зарождаясь где-то далеко у горизонта, своим бледным отсветом уже оттеснял ночную темень небесного свода. В небольшом урочище только двое из всех продолжали лежать – сладко спящий сын и его отец, навсегда покинувший этот мир.

Словно окаменевшая, женщина ещё долго сидела возле тела супруга, продолжая обнимать его голову, будто пытаясь оградить его сон. Лишь к полудню её ослабевшие руки соскользнули с колен. Пробудившийся мальчик долго стоял за её спиной, касаясь её плеча, вглядываясь в неподвижное тело родителя, пока Форкис не отвёл его в сторону ручья. Невидящий взор Далайи был по-прежнему обращён к лицу Русы, пока не опустились отяжелевшие веки и не прикрыли её глаз.

* * *

К вечеру обмытое тело Русы было завёрнуто в ткань.

На почтительный тихий вопрос Саваша о дальнейшем направлении движения Далайя взглядом дала понять, что они возвращаются.

Продвигались очень быстро по ночной свежести, отыскивая на день тень, где можно было расположить тело в прохладе, при этом обкладывая его бурдюками с ледяной водой, постоянно сменяя её по мере потепления.

Лишь ненадолго в лунных сумерках остановились у могилы вождя Дантала. Далайя устало спешилась, подошла к памятному камню и опустилась на землю.

Отряд в ожидании отошёл к ручью.

– Вот видишь, что