Далайя - Абай Тынибеков

Все, кроме детей, были на ногах.

– Проверь, чтобы все приготовились. Усиль ближний дозор, – Далайя обратилась к Бурчэ и скрылась за дверью.

Уже через несколько мгновений она вышла обратно. На ней было боевое одеяние.

* * *

Задолго до первых лучей светила отряд во главе с сотником Дагом прибыл к расположению дальнего дозора. Двое из девяти остававшихся в этом месте воинов встретили его возле затушенных костров. Остальные находились в расщелине.

– Что там? – спешившись, спросил сотник у подошедших дозорных, кивнув в сторону гор.

– Пока тихо. К тропе никто не приближался. Они по-прежнему по ту сторону леса, – ответил один из них.

– Вы оба пока оставайтесь здесь с лошадьми. Все остальные следуйте за мной, – сотник быстро протиснулся сквозь заросли кустарника.

Пробежав почти всю тропу, они вышли к своим.

Небо заметно посветлело. Вдали, за горной грядой, зарождался новый день.

– Ну, что тут у вас? – Даг присел, вглядываясь в огни, что горели во множестве за лесом.

– Наши двое ушли туда. Скоро должны вернуться, – ответил десятник.

– Габу и вы все, – Даг оглянулся, – быстро тащите отовсюду камни и перекрывайте середину тропы. Сильно не шумите.

– Похоже, наши лазутчики уже возвращаются, – десятник слегка приподнялся, рассматривая внизу перелесок.

Из-за ближнего дерева в их сторону метнулись две тени. Вскоре стали слышны их шаги. Посланные на разведку саки вернулись.

Отдышавшись, один из них поведал:

– Мы прошли весь лес до самых костров. Это персы. Две сотни или же около этого. Там слишком много мошкары, вот они и разожгли столько костров, спасаясь от них.

Было видно, что лица и руки воинов сплошь покрыты припухлостями от укусов мелких кровососов.

– Не могу понять, почему они здесь остановились? Местность ведь не подходящая для стана, – размышлял Даг, покусывая ус.

– С нашей стороны у них нет никакого охранения, – произнёс второй пришедший воин.

Такое было тем более удивительным.

– Хорошо. Ступайте к остальным, – Даг внимательно всмотрелся в лес и направился обратно, прислав на это место двух других дозорных.

Работа продвигалась быстро. Камни уже были уложены почти в человеческий рост, но этого было недостаточно. Трудились до самого полудня. Сменив дозор, все спустились в лагерь, где приняли пищу и немного отдохнули. Вернувшись в расщелину, вновь взялись за работу. К вечеру тропа была перекрыта вдвое выше.

Осмотрев с двух сторон горные склоны, обнаружив в них скрытные ниши, Даг распределил по ним лучников. Теперь им не страшны были конные враги. Пешие становились также не столь опасны. Позиция была удобной для длительной обороны.

* * *

Верховный правитель массагетов Турпан, не дождавшись прихода Далайи и Русы, был удивлён и взволнован. Вызвав к себе одного из десятников, кому довелось в последнее время нести службу при них в далёкой горной крепости, он поручил ему собрать отряд из молодых воинов, что бывали там, и приказал ему быть готовым к скорому выступлению.

Прождав ещё пять дней и ночей с того дня, когда обычно прибывала Далайя, он повелел сотнику Коблану возглавить две сотни воинов, взять себе в помощники десятника по имени Валид, погрузить всё необходимое для дальней дороги и выступить на рассвете в поход.

* * *

Прошло два дня, но персы так и не появились в лесу, куда Даг не раз посылал своих лазутчиков.

Костры по-прежнему разжигались на их стороне.

На утро третьего дня направленные туда двое дозорных к полудню не вернулись.

Прождав их до самого заката, Даг понял, что с ними что-то случилось и, наверное, как он догадывался, самое худшее в такой ситуации.

* * *

Пробравшись почти до дальней окраины леса, двое молодых сакских лазутчиков уже отчётливо слышали голоса персов. Забравшись на дерево, они стали с высоты внимательно наблюдать за происходящим в их лагере. Решив, что им уже пора возвращаться в ущелье, они тихо спустились на землю и тут же были схвачены противником, незаметно обошедшим их сзади. Так внезапно навалившиеся на них воины не дали им возможности сражаться и, крепко связав верёвками, повели в свой стан.

Командующий их войсками статный чернобородый перс находился у своего шатра в окружении нескольких сотников. Рядом с ними, несмотря на жаркий день, горели большие костры. Подведя к нему пленных, ударами копий сбив их на колени, воины отступили, склонив головы. Саки молча взирали ему в лицо.

– Где их захватили? – спросил он.

– Здесь, рядом, в лесу. Они разглядывали лагерь, – слегка приподняв голову, ответил один из воинов.

– Откуда кочевники появились в этих краях? – вновь поинтересовался тот.

Все молчали.

– Узнайте, – приказал военачальник, развернулся и удалился в шатёр.

Пожилой перс, подойдя ближе к задержанным и задав им несколько вопросов на разных языках, так и не добившись ответов, виновато отошёл в сторону.

Начались пытки. Пленным были переломаны все пальцы рук, но они упорно молчали, до жуткого скрежета стиснув зубы. Теперь к их лицам и телам стали прикладываться раскалённые добела наконечники копий. Воздух наполнился запахом палёной плоти. Но и это не дало желаемых результатов. Вскоре у одного из саков не выдержало сердце. Резко дёрнувшись, он затих. Второму факелом выжгли глаз, но он продолжал молчать. Боль, захватившая всё его сознание ещё при первой пытке, мгновенно достигнув предела, уже не могла быть сильнее, что бы ни делали и как бы ни изощрялись захватчики. Все, кто присутствовал при этих ужасных действиях, были поражены невероятной выдержкой молодого воина.

Палачи, видя бесполезность всех своих усилий, уже не имели особого желания продолжать своё жуткое изуверское ремесло. Лишь только страх перед командующим заставлял их довести начатое дело до конца. Придерживая за ноги и туловище, они с хрустом вывернули ему обе руки, но и на этот раз он не проронил ни слова, даже стоном не выказывая страшных мук. Уставшие персы, тяжело дыша, стали отходить в сторону, стараясь не смотреть друг другу в глаза. В этот момент до них донёсся странный булькающий звук, издаваемый изувеченным пленником. Они тут же бросились к нему. То, что они увидели, вновь потрясло их. Он лежал на спине. Из его рта, пульсируя, обильно вытекала тёмная кровь, заливая нижнюю часть лица и шею, а прямо посреди обожжённой груди лежал откушенный и выплюнутый язык.

– Эх, жаль. Не успели мы. Он боялся, что не выдержит дольше, – с досадой махнув рукой, произнёс сотник.

И он отчасти был прав, так как сакский воин был ещё очень юн и дожил лишь до своего восемнадцатого лета. Больше к нему никто не притронулся. Вскоре он умер.

О таком