Далайя - Абай Тынибеков

врезались в самую гущу превосходящих сил персов, тут же опрокинув их и внеся в их ряды сумятицу. Завязалась битва. Растерявшиеся преследователи под ударами сакских акинаков один за другим валились с лошадей на землю. Вскоре они дрогнули и стали отступать.

* * *

Дантал спешил. Он видел, что за ним мчатся Форкис и Рупилий. Звонкий стук копыт, многократно усиленный эхом межгорья, вдруг стал ещё громче.

Чужаки ворвались за ними в ущелье. Поскольку оно с давних пор было очень знакомым и по-настоящему родным для гонимых, оно впервые служило им, став защитой для них, обретя иное спасительное значение, настораживая и сдерживая гонителей, сковывая их своим жутким и грозным величием, вселяя в них страх. Они отставали. Дантал влетел на перевал. Шестеро дозорных, понимая, что что-то произошло, вмиг окружили его. Они ещё не успели ничего спросить, как следом за ним появились Рупилий и Форкис.

– Там уже враги, – с трудом переводя дыхание, утирая пот, показывая рукой себе за спину, произнёс запыхавшийся юноша.

Площадка на перевале была очень тесной, отчего конным воинам не представлялось возможности развернуться на ней для битвы. Дозорные, быстро оценив ситуацию, бросились к скальным выступам и изготовились для стрельбы, зорко всматриваясь в тёмное днище ущелья. Один из них запалил костёр, подавая сигнал в крепость.

Появившиеся внизу преследователи в нерешительности остановились у самого подножья подъёма, выделяясь чёрными силуэтами. Саки выжидали. Ближний к ним всадник стал медленно подниматься. За ним потянулись остальные. Выпущенные дозорными стрелы сразили первых троих, когда те были уже на середине пути. Повалившись на идущих за ними всадников, они сильно напугали их лошадей, сразу попятившихся по склону. Развернуться на узкой и крутой тропе персы не могли. Было видно, как они, оглядываясь по сторонам, с трудом сдерживали коней от опрокидывания.

Дантал, больше не медля, тревожно вглядываясь в сторону крепости, стал спускаться в долину, желая поскорее предупредить мать о нависшей над ней угрозе. Двое его спутников остались с дозорными. Почти на половине пути к крепости навстречу юноше на окраину леса выскочили стремительно мчащиеся воины.

Десятник, поравнявшись с ним, резко осадил своего скакуна и коротко спросил:

– Кто напавшие? Сколько их?

– За нами гналось с десяток, но там, за ущельем, их много. Откуда и кто они, я не знаю.

Десятник яростно хлестнул плёткой коня и заспешил на помощь к защитникам перевала. Когда Дантал преодолел подъём к крепостным воротам и оказался перед ними, они вдруг отворились, пропуская его, и вновь закрылись за его спиной. Далайя стояла посреди двора, словно и не покидала этого места с момента их расставания. Дантал, отпустив поводья, молча остановился перед ней. Четверо воинов находились по сторонам от ворот, остальные же люди полукругом стояли за её спиной.

– Мама, вам всем нужно уходить, – тихо произнёс он, не сводя с неё глаз.

– Что с караваном? – понимая его состояние, как можно сдержаннее спросила она.

– Мне кажется, что там, за ущельем, идёт сражение. Больше я ничего не знаю, – юноша виновато опустил голову.

– Подойди ко мне, – Далайя понимающе улыбнулась.

Дантал взглянул ей в глаза, быстро шагнул и встал ещё ближе к ней, судорожно сжимая в руке плеть. Далайя, слегка склонив голову на бок, внимательно рассматривала его лицо, нежно прикасаясь пальцами к его волосам, выбившимся локонами из-под шлема в точности, как когда-то у его отца. Он быль очень похож на Русу, лишь глаза были её, материнские.

– Ты не устал? – ласково спросила она.

– Нет, мама.

– Знаешь дорогу к Дагу?

– Да.

– Тогда спеши к нему и сообщи обо всём.

– Хорошо, – Дантал отстранился от матери, склонил перед ней голову, подхватил поводья своего коня, развернулся и направился к воротам, тут же распахнувшимся перед ним.

Далайя вышла за ворота и долго провожала его взглядом, убеждаясь в том, что он повёл своего скакуна в правильном направлении. Особой необходимости направлять сына к сотнику не было. Сейчас для неё важнее всего было увести его подальше отсюда, от этого места, где, возможно, очень скоро появится враг, и тогда шансов на его спасение уже может и не быть. Она поняла, что за противник напал на караван и появился в ущелье, отрезав выход из долины.

* * *

Подоспевшая персидская сотня без особых усилий окружила остатки небольшого сакского отряда. Раненый Бурчэ продолжал сражаться и вскоре остался один. Персы плотным кольцом обступили его, молча взирая издали. Его разгорячённый конь неустанно вертелся, испуганно тараща по сторонам влажные блестящие глаза. Бурчэ, озираясь, спрыгнул на землю, держа одной рукой накоротке скользкие поводья, другой крепко сжимая липкую рукоять акинака. Стоя именно так под прикрытием скакуна, он мог избежать пленения брошенным арканом. Персы не приближались. У некоторых из них были снаряжённые луки.

Очень медленно, дабы не ускорять событий, Бурчэ стал шаг за шагом продвигаться по узкому кругу, почти на месте зорко вглядываясь в лица персов. В какой-то момент, почувствовав, что их терпению наступает конец, он резким ударом вонзил меч прямо в грудь своего жеребца, отпустив поводья. От неожиданности скакун вздыбился, и в этот самый миг Бурчэ что есть сил обеими руками, крепко сжав акинак, ударил острым клинком себя в живот и ещё раз коротким толчком вонзил его как можно глубже. Конь, пошатнувшись, стал падать в сторону от него, но вдруг, сильно мотнув головой, разбрасывая кровавые слюни, он опустился на широко расставленные колени и через миг, коснувшись влажной мордой лица хозяина, упал возле него. Их глаза потускнели почти одновременно. Персы, не задерживаясь, двинулись к ущелью. Караван удалялся всё дальше и дальше. Спасительное время, вырванное у судьбы ценою жизни пятнадцати воинов, уводило его в недосягаемую даль.

* * *

Сотник Даг, оставив десять воинов для охраны расщелины, спешил в крепость. Одинокого всадника он увидел ещё издали, но пока не мог разобрать, кто он. Вглядевшись внимательнее, он узнал в нём Дантала и сразу остановил своего коня, стараясь отдышаться и успокоить сердце, внезапно и дробно заколотившееся в груди. Подлетевший к нему юноша сообщил страшную весть. Сотник, привыкший за эти дни к неимоверному напряжению всех сил, к своему удивлению, воспринял сказанное им так, словно уже знал это.

Не услышав того, чего он опасался больше всего, Даг почувствовал явное облегчение. Тревожное ощущение мгновенно покинуло его, будто тяжкая ноша свалилась с его плеч. Далайя была жива, а это было самым важным для него.

Следовало спешить. Половина дороги от крепости до дальнего дозора на момент встречи с Данталом была уже позади. Теперь такое же расстояние нужно