От Хивы до Памира. Последние герои Большой Игры - Владимир Виленович Шигин

Поэтому супруги Федченко были привлечены Кауфманов именно для решения этих вопросов, ну а изучение флоры и фауны являлось уже их личной инициативой.

Места, которые должны были посетить разведчики, были неизведанными, поэтому начальник Зеравшанского округа генерал-майор Абрамов выделил для охраны супругов Федченко сотню казаков под командованием штаб-ротмистра Михаила Скобелева

В апреле 1869 года исследователи начали изучение района с предгорий Актау на северо-западе, прошли до Ургута у подножия Зеравшанского хребта и вышли к Пенджикенту и даже продвинулись чуть дальше к востоку.

Первый этап экспедиции Федченко в Туркестанском крае принес огромный материал. Вернувшись в Ташкент, супруги Федченко занялись анализом и систематизаций собранного материала. Было сделано почти 800 гербариев, собраны семена 120 растений, в том числе сумбула (второе название «мускусный корень»). Их впоследствии передали в ботанический сад Московского университета, где семена дали плодоносящие растения. Созданиями гербариев занималась супруга Федченко Ольга. Она же рисовала виды посещаемых местностей и делала для мужа рисунки для его работ.

* * *

Спустя год, в начале мая 1870 года, супруги снова отправились в Центральную Азию. Как раз в это время Кауфман запланировал большую военную экспедицию к истокам Зеравшана. Цель ее состояла в том, чтобы продолжить путь от Пенджикента на юго-восток, в горы.

О важности экспедиции говорил тот факт, что возглавил ее сам генерал-майор Абрамов. Научный состав экспедиции был достаточно силен. Так, топографическими съемками экспедиции руководил барон Иоганн Аминов, горный инженер Дмитрий Мышенков должен был изучить геологическое строение долины и окрестных гор, востоковед Александр Кун был определен провести этнографические исследования. Задачей супругов Федченко (которые присоединились к экспедиции немного позднее) являлся сбор местной флоры и фауны.

Экспедиция физически была очень тяжелой, так как надо было пройти через несколько хребтов. Что касается Федченко, то он посетил притоки Зеравшана и дошел до озера Искандер-Куль в районе Гиссарского хребта.

– Озеро интересует меня не только как объект изучения, но и как возможность регулировать воды Зеравшана и расширить площадь поливных земель в низовьях реки! – заявило он Абрамову, прося дать ему время на работу в этом районе.

– Что ж, – кивнул тот. – Практическая польза от наших изысканий – это как раз то, что нам более всего сейчас надобно!

Первым открытием стало, что озеро Искандер-Куль оказался не так велико, как ожидалось. Федченко провел на его берегу трое суток, собирая данные. Он поднялся по склону гор до кромки снегов, обнаружил там реликтовые березовые леса и пополнили гербарий альпийскими растениями.

19 июня отряд двинулся вверх по рекам Фандарье и Ягнобдарье, а 22 июня повернул назад. Поскольку реки разлились, возвращаться в Самарканд путешественники решили через перевалы. При этом в районе Кули-Калонских озер отряд угодил в западню – в узкой котловине на экспедицию напали жители горных кишлаков, стоящих на реке Кштут.

Из отчета А.П. Федченко: «Отряду пришлось силой пролагать себе путь из этой котловины (загроможденной огромными каменьями, между которыми рос довольно густой можжевеловый лес), так как кштутцы заняли теснину, по которой идет дорожка».

Короткая стычка закончилась отступлением нападавших, потерявших десяток человек. Но и наши потери были серьезными – пять убитых и более тридцати раненых. Из-за этой стычки Федченко не удалось задержаться в горах Пенджикента, чтобы разыскать места, где растет интересовавший мускусный корень сумбул – это было небезопасно.

Экспедиция Абрамова оказалась очень плодотворной с научной точки зрения. Результатом геоморфологических наблюдений стал вывод Федченко о грядовом характере горных поднятий Средней Азии и гидрографическая характеристика бассейна реки Зеравшан. Он прошел все горные растительные пояса до предела вечных снегов и собрал около 400 образцов различных видов местной флоры, среди которых были и неизвестные прежде науке растения. Коллекция насекомых включала в себя 500 экземпляров.

Уже в Самарканде знакомый мулла Карим подарил молодому ученому полсотни таких корней, но Федченко результатами экспедиции остался недоволен. Это заставило его обратиться к Кауфману с просьбой разрешить ему посетить горные районы Шахрисабза.

Из письма Федченко Кауфману от 26 августа 1870 года: «С изгнанием независимых беков из Шахрисабзских и Магианских владений и передачей Шахрисабзского бекства в ведение дружественного нам бухарского правительства страны эти сделались в настоящее время доступными для русских. Обстоятельство это обещает принести самые богатые результаты для среднеазиатской географии, так как местности, никогда не посещённые ни одним европейцем, открываются теперь для учёных исследований».

Кауфман пошел навстречу. В сентябре супруги Федченко совершили девятидневную поездку в Фарабское бекство и Шахрисабзскую долины, где изучали деятельность местного населения. Вернувшись в Ташкент, Федченко занялся обработкой собранных материалов, читал лекции о природе Туркестана, отбирал экспонаты для Туркестанского отдела Политехнической выставки в Москве.

* * *

Весной Федченко вместе с супругой предпринял поездку в Кызылкумы и Кокандское ханство. Для охраны экспедиции была выделена сотня казаков. Некоторое время отряд охраны экспедиции возглавлял штаб-ротмистр Михаил Скобелев.

На этот раз наши разведчики отправились вдоль берега Сырдарьи, а далее в пески Кызылкумов. Уже через несколько дней пути Федченко обнаружил, что между песчаной пустыней и пойменной долиной лежит широкая полоса степи. Это было полноценным географическим открытием.

В мае они возвращаются в Ташкент и начинают готовиться к своей главной, четвертой по счету, экспедиции – в Кокандское ханство, которая впоследствии и принесет ученому всемирную славу.

В преддверии экспедиции Федченко писал: «Всякая местность, помещённая в горах, составляющих южную окраину Кокандского ханства, обещала дать много интересного как для фаунистических обобщений, так и для выяснения строения той части Азии, которую ещё недавно, по её неизвестности, ставили в один ряд с полюсами».

Существенным отличием этой экспедиции было то, что теперь она проходила по территории, которую не контролировали российские власти. И отряд состоял лишь из военного переводчика и нескольких человек охраны. На тот момент отношения России с Кокандским ханством были достаточно дружескими, что в определенной мере гарантировало безопасность нашим разведчикам. Но Восток есть Восток. В Ходженте путешественники были шокированы казнью одного из главарей недавнего бунта. Сначала приговоренному отрезали нос, затем обе руки и лишь после отсекли голову.

Что касается русских гостей, то кокандский хан поселил их в хорошем доме с садом, снабжал продуктами и оказывал всяческие знаки внимания. Через кушбеги (первого министра) Федченко передал для хана рекомендательное письмо Кауфмана. Генерал-губернатор Туркестана писал хану Коканда: «Я вполне рассчитываю на Ваш ласковый прием г. Федченко и благосклонное сочувствие его труду, тем более что результаты его научных исследований, для которых он отправляется, проливая свет знания и увеличивая благоденствие человека, составляют драгоценное достояние всех народов…»