От Хивы до Памира. Последние герои Большой Игры - Владимир Виленович Шигин

Огромный вклад внес Пржевальский и в развитие и совершенствование стратегической разведки. Свои разведывательные отряды Пржевальский комплектовал исключительно добровольцами. Люди уходили фактически на долгие годы в никуда. Маршруты измерялись десятками тысяч километров. Связь с Россией была неустойчивой.

Обычно отряд Пржевальского имел трех-четырех офицеров, столько же солдат, переводчика и пять-шесть казаков сопровождения. На отдельных участках к отряду присоединялись проводники. Обычно численность отряда составляла около полутора десятков человек. Передвигались на лошадях. Грузы перевозили на лошадях и верблюдах, в высокогорье – на яках. У каждого разведчика было по винтовке и два револьвера. Продовольствие пополняли у местного населения и добывали охотой. На маршруте движения создавали промежуточные склады. Для ночлега использовали штатные палатки.

Все без исключения экспедиции Пржевальского проходили в очень суровых условиях. При переходе по пустыням температура поднималась до + 60 градусов. На многих участках воды не было вообще. Значительные участки маршрута проходили в условиях высокогорья, на высотах до 5000 метров.

Временами от основных сил отряда Пржевальский высылал дозоры на расстояние до ста километров.

При этом походы проходили в реальной боевой обстановке. Местное население по-разному относились к непрошеным гостям. Иногда приходили делегации с просьбой передать «белому царю» прошение о принятии в подданство, но регулярно случались и вооруженные стычки. Не случайно участники экспедиций наряду с научными наградами получали медали за участие в боевых действиях. Поэтому с оружием разведчики не расставались даже во время сна. На случай внезапного нападения выставляли часовых.

Один отчет о путешествии Пржевальский всегда отдавал в Русское географическое общество. Именно эти отчеты являлись основой его книг. Но мало кто знает, что Пржевальский всегда готовил и другой отчет (секретный!), который отдавал в Генеральный штаб. Секретные отчеты Пржевальского, несмотря на полтора пройденных века, так никогда не были опубликованы…

Недостатками характера Пржевальского, по воспоминаниям современников, являлась вспыльчивость, известная доза нетерпимости и даже деспотизма по отношению к подчиненным. Впрочем, в экстремально сложных и опасных разведывательных рейдах диктатура Пржевальского была оправданна.

Именем Пржевальского названы горный массив в Приморском крае, ледник на Алтае, улицы в Москве, Минске, Смоленске и других городах.

Глава пятая

После смерти Пржевальского экспедицию возглавил полковник Михаил Певцов, основоположник Западно-Сибирского отдела Русского географического общества, имевший к тому времени большой опыт разведывательных походов по Монголии и окраинам Китая. В 1888 года Певцов занимал должность делопроизводителя Азиатской части Главного штаба.

Певцов был исследователем иного склада, чем Пржевальский. Придерживаясь в целом рекогносцировочного метода исследования Центральной Азии, он перешел от «линейных» рекогносцировок к «площадным», благодаря чему обследуемая территория значительно увеличилась. Делалось это с помощью дополнительных разведывательных «экскурсий», совершаемых самостоятельно его помощникам.

Первым делом он переформировал отряд экспедиции. Оставив в качестве своих ближайших помощников Роборовского и Козлова, он добавил к ним начинающего геолога Богдановича. Был вполовину уменьшен конвой, так как Певцов отказался от весьма рискованного путешествия по Тибетскому нагорью в направлении Лхасы, задуманного Пржевальским. Он поставил перед экспедицией задачи исследования Кашгарии и территории, примыкающей к Куньлуньскому хребту, где хотел исследовать существующие проходы в Тибет.

Возглавив экспедицию, Певцов прошел в 1889 и 1890 годах по Восточному Туркестану, Северному Тибету и Джунгарии. Экспедиция была удачной. Певцов добыл много новой информации о северо-западных районах Монголии. В частности, достоверно выяснил, что Хангайский хребет не имеет какой-либо связи с Монгольским Алтаем, а также установил его размеры. Он впервые обнаружил впадину между Алтаем и Хангаем, в которой располагалось огромное количество водоемов. Он открыл, что в Хангае берут начало многие монгольские речные системы. Кроме того, Певцов впервые описал окраинный хребет Гобийского Алтая Гурбан-Сайхан и установил правильное географическое положение крупнейшей реки Северо-Западной Монголии Дзабхан и т. д.

Особенно рискованной оказалась одна из разведывательных поездок Роборовского на Тибетское нагорье вместе с унтер-офицером Бессоновым в мае – июне 1890 года. Вспоминая об этом, он писал: «На ночлеге наши лошади страдали от сильного ветра со снегом, несмотря на войлочные попоны, и тряслись, как в лихорадке. Мне первый раз приходилось быть в такой дикой и ужасной пустыне, и желание познакомиться с ней завлекло меня, быть может, далее, чем следовало». При движении по нагорью обратно неожиданно пала лошадь Бессонова, а затем и единственная вьючная лошадь. Разведчикам пришлось бросить багаж, положить на лошадь Роборовского самое необходимое (теплую одежду и чайник) и идти пешком по каменистой местности более 40 верст, пока они не добрались до склада экспедиции у ключа Сют-Булак.

Результаты этой Тибетской экспедиции Певцова были впечатляющими: почти 10 тысяч верст маршрутной съемки, установление координат 50 пунктов, определение 350 горных вершин, метеорологические наблюдения вдоль всего маршрута (этим также занимался Роборовский), геологические исследования, зоологическая и ботаническая коллекции. И конечно, экспедиционные фотографии Роборовского.

Помимо всего прочего, Певцов разработал самый точный в то время метод астрономического определения широт, который он с успехом использовал во время путешествий по Внутренней Азии. Наградой Певцову за успешную экспедицию стал чин генерал-майора.

Так что в российской стратегической разведке достойная замена Пржевальскому нашлась достаточно быстро, хотя сегодня о Певцове помнят лишь специалисты, тогда как о Пржевальском знают даже школьники. Для нас же они оба – храбрые и верные солдаты Большой Игры…

* * *

Надо сказать, что англичане тоже не сидели без дела и их экспедиции тоже штурмовали Тибет. Поэтому весной того же 1893 года Русское географической общество приняло решение срочно отправить еще две новые экспедиции в Центральную Азию. Одну из них возглавил известный путешественник Г.Н. Потанин, другую, названную «экспедицией спутников Пржевальского», – В.И. Роборовский, к тому времени уже ставший авторитетным игроком Большой Игры. Обе экспедиции должны были объединиться в провинции Сычуань, пограничной с Восточным Тибетом.

В задачи экспедиции входило исследование территорий, еще не охваченных географическими рекогносцировками: Восточного (Китайского) Тянь-Шаня, Люкчунской котловины к югу от Турфана и Наньшаня. Экспедиция Роборовского была рассчитана на два с половиной года. В ее состав вошло 13 человек, включая двух помощников – П.К. Козлова и В. Ф. Ладыгина, владевшего китайским и тюркскими языками. Разведчиков сопровождал караван животных: 25 вьючных и 10 запасных верблюдов и 15 лошадей. Помимо обычных приборов для маршрутной съемки и различных измерительных наблюдений Роборовский получил набор инструментов из Главной физической обсерватории для создания метеостанции, включая барограф и солнечные часы.

Отряд вышел из Каракола-Пржевальска 15 июня 1893 года после панихиды, совершенной на могиле Пржевальского. Разведчики двинулись на восток, в направлении Большого Юлдуса –