Преступления фашизма в годы Великой Отечественной войны. Знать и помнить - Нина Константиновна Петрова

Тарасова А. М.[135]

6 февраля 1965 г. г. Клин, Московская область

Ф. М-98. Оп. 3. Д. 82. Л. 3–5.

№ 73

На пронизанной пулями земле

«Schnell, schnell», – слышались возгласы немецких солдат и подражавших им полицаев…

Людей сгоняли на оборудование оборонных позиций. Деревне Прудок немцы придавали потому такое значение, что там находился штаб тыла дивизии и различные склады. А русские уже наступали. Шел 1943 год.

Солнце еще только показалось из-за леса. Под ногами скрежетал мороз. На окраине деревни уже стояла длинная колонна женщин, детей и стариков. По сторонам ее, похлопывая руками по щекам и пританцовывая, стояли автоматчики… Гауптман Бруно терпеливо ходил взад-вперед. «Нужно приучить население к дисциплине. Лейтенант, пересчитайте людей и доложите. Укрывающихся привести и расстрелять!» – «Господин гауптман, – вмешался переводчик из русских предателей, – я здесь многих в лицо знаю, поручите это мне». – «Идите».

Лида, ничего не подозревая, еще спала. Получилось так, что немец, заглянувший в окно, ее не увидел, так как топчан, на котором спала Лида, находился под самым окном, а мать, вышедшую по делам на улицу, немец сразу же затолкал в колонну. Проснулась она только тогда, когда хлопнула дверь и в комнату ворвалась струя холодного воздуха. «А, красавица, так ты, оказывается, еще понеживаешься!? Недурно, недурно, – ухмыльнулся переводчик, пожирая взглядом грудь девушки, юную спелость которой не могло скрыть тонкое одеяло. – Спешу довести до твоего сведения, что гауптман Бруно решил расстрелять тебя за неподчинение немецким властям. Теперь твоя жизнь в моих руках, немцы со мной считаются, и, конечно, в твоих…» Переводчик, упав на топчан, стал судорожно срывать с Лиды рубашку. «Негодяй, подлец! Тьфу на тебя!!» Лида так толкнула переводчика, что он бревном грохнулся на пол. «А ну, одевайся, живо!» – заорал переводчик с перекошенным от злости лицом и, вынув пистолет, направил его на Лиду. «Ты думаешь, предатель, тебе все позволено? Погоди, будет и на нашей улице праздник!..» Разъяренный переводчик со всего размаха стукнул Лиду кулаком в грудь и, полуодетую, заставил выйти на улицу.

«Почему так долго? – обратился Бруно к переводчику. – Из-за вашего промедления задерживается мероприятие». – «Я не виноват, господин гауптман, она не хотела идти…» Переводчик указал пальцем на Лиду. «Расстрелять!» – приказал Бруно. Солдат, стоявший рядом, поднял винтовку и прицелился. «Что вы делаете, ироды!..» – к солдату рванулась мать Лиды. «Назад, старая!» – заорал переводчик. Солдаты, заломив руки матери за спину, затолкали ее в колонну и уперлись в грудь автоматами. «Доченька моя, не убивайте мою Лидочку», – задрожал над заснеженным полем душераздирающий плач матери.

В сознание Лиды, восемнадцатилетней беловолосой красавицы, до самого последнего мгновения не могла вложиться мысль о смерти. Порой ей казалось, что все это просто злая шутка, и когда после повторного приказания солдат снова прицелился, Лида улыбнулась, словно говоря: «Я понимаю, вы шутите…» Руки солдата дрогнули. «Пли!» – скомандовал гауптман. Раздался выстрел. По щеке Лиды потекла алая струйка. Лида по-прежнему улыбалась. «Негодяй, ты что?!» Бруно вырвал у солдата винтовку и прицелился сам. Лида обеими руками вцепилась в ствол. «Не стреляйте, я не хочу умирать! Мама, мамочка!» Палач выстрелил. Лида упала на колени. Вторая алая струйка покатилась по ее шее за платье. «Сволочи, вам наша армия отомстит за меня», – прохрипела Лида. Гауптман с силой потянул к себе оружие, но вырвать не смог. Руки Лиды еще цепко сжимали ствол. Тогда он ударил в грудь девушки сапогом, но безуспешно. Бруно потянул за курок еще и еще раз…

«Люди! Сколько они будут пить нашу кровь?» – крикнул кто-то в толпе. Толпа заволновалась. Мимо стрелявшего пролетел обгорелый кирпич и шлепнулся у ног гауптмана. Над головами людей угрожающе завизжали автоматные очереди…

Наконец немцам удалось навести порядок. Людей увели на работу, оставив возле трупа часового. Неподалеку лежала потерявшая сознание мать…

Часть, в которой в качестве командира взвода находился Николай Поликовский, вела наступление в районе деревни Прудок. Старший лейтенант, отпросившись на три часа домой, поспешил в родную деревню.

Мать, повиснув на шее сына, долго не могла вымолвить ни слова. «А где же Лида, мама?» – спросил Николай. «Нет, сынок, нашей Лиды. Убили ее немцы». Насквозь промоченная слезами матери гимнастерка прилипла к груди Николая. Сжав обеими руками голову матери, Николай долго глядел мутными глазами в это милое, исстрадавшееся, морщинистое лицо.

Мать рассказала, как, придя в сознание, она пыталась унести труп дочери, но, отброшенная сапогом солдата, снова упала без чувств. «Тогда, – сквозь слезы, вытягивая из себя каждое слово, продолжала мать, – я решила унести нашу Лидочку ночью…» Но ее на том месте не оказалось. Никто в деревне не знал, где находится труп. И только спустя месяц труп обнаружили под порогом дома деда Гараська. Немцы оторвали доски, затолкали под них труп и прибили снова. Дед Гараська ничего об этом не знал, так как всю операцию немцы проделали ночью.

Николай за все время ни проронил ни слова, а уходя, сказал: «Не плачь, мама. Я им отомщу…»

Я решил рассказать об этом в газете… Пусть в сознании поколений никогда не сотрется память о невинно павших от фашистских палачей жертвах. Пусть все читатели газеты преклонятся перед горем одинокой матери[136] – Поликовской Маланьи Даниловны, проживающей в д. Прудок Мозырского района Гомельской обл.

Татарцев В.

8 апреля 1961 г. г. Минск

Ф. М-98. Оп. 3. Д. 72. Л. 127–129 об.

№ 74

В ловушке

Было это в 1944 году.

Нам (группе из 4-х человек) удалось бежать из фашистского плена. С большими предосторожностями и трудностями мы пробирались на Родину по польской территории.

Подошла зима 1944/45 г., выпал первый снег, двигаться нам становилось все труднее и труднее. Познакомившись с поляками, мы соорудили «тайное» убежище, которое было вырыто во дворе. Вход в него начинался в хлеве и тщательно был замаскирован, сверху тайника был сложен навоз с отдушинами. В этом укрытии мы находились днем, ночью же делали вылазки. Например, однажды вместе с поляками, обезоружив один из фашистских постов, мы приобрели несколько гранат, автомат, пистолет. Но нашей целью было – установить связь с советскими партизанами.

Вскоре такая «возможность» представилась. С помощью поляка Манека мы узнали, что недалеко проходили советские партизаны. Мы просили его организовать встречу с ними.

Такая встреча была организована, их было несколько человек, в гражданской одежде, вооружены автоматами, но ввиду того, что мы были не все в сборе (двое отсутствовали), договорились вторично встретиться на следующую