Преступления фашизма в годы Великой Отечественной войны. Знать и помнить - Нина Константиновна Петрова

«Так что же она, рисуется, что ли, солдатскими обмотками? Неужели старшина санчасти не смог снабдить ее подходящими сапогами?» – чуть ли не с раздражением спросил я. «Не обижай девушку, помкомвзвода! – решительно ответили саперы. – Ты сам-то почему не носишь сапоги, а тщательно обматываешь ноги обмотками? Бережешь свои ножки? Боишься, чтобы к ступням не проникли комочки или какие-нибудь камешки-комочки. А ей что, меньше нашего ползать приходится, что ли? Или она не такой же боец?» Резонно. Возражать трудно, да и незачем. Захотелось поближе посмотреть в лицо этой девушке, поговорить с ней, но она уже ушла в голову колонны, видимо, к своему батальону.

Диск солнца почти совсем скрылся за горизонтом, когда колонна тронулась в путь. Вскоре, подняв неимоверную пыль, нас обогнала какая-то кавалерийская часть, подшучивая над нами: «Пехота, по-во-од!» Затем пронеслись моторизованные части и исчезли в темноте, которая спустилась на землю как-то сразу, без сумерек. Впереди, километрах в десяти-пятнадцати, слышались отзвуки затихающего боя.

Шли довольно быстро, как только позволял в темноте строй. Часа через 4–5 передние подразделения разошлись, кто вправо, кто влево. Мы тоже получили свое направление, а примерно через полчаса и приказ быстро окопаться и замаскироваться.

Впереди трещали винтовочные выстрелы. Тонкие огненные нити трассирующих пуль прорезали темноту. Иногда тьму нарушали вспышки осветительных ракет, и почти вслед за ними в том же направлении слышался вой полета и грохот разрыва минометных снарядов.

Получили уточненный приказ: копать индивидуальные окопы на расстоянии 40–50 метров друг от друга по фронту и в глубину; до рассвета закончить, замаскироваться; вести наблюдение за врагом, днем ничем себя не обнаруживать, питаться НЗ; быть все время в боевой готовности.

Закипела работа. Очень быстро в податливом грунте каждый выкопал себе окоп глубиной примерно в 70 см. Дальше дело усложнилось: лопаты упирались в каменный плитняк. На ощупь находили трещины, расчищали их, расшатывали плиты, с трудом вытаскивали и укладывали их вокруг окопа. Перед рассветом замаскировались, запаслись для утоления жажды кормовыми арбузами, которые росли здесь в избытке, и укрылись в окопах.

Восходящее солнце осветило бескрайнюю степь. Нигде не было видно явных признаков людей. Впереди, на западе, на расстоянии примерно около километра степь поднималась террасой, которая, извиваясь змеей, образовывала горизонт, упиравшийся километрах в пяти слева в селение, утопающее в зелени, и теряющийся в бескрайней степи справа. Степь плавно понижалась к террасе и заканчивалась там пышной шалью кустарников. Очевидно, там протекала речушка или был впашной овраг. Подъем на террасу был в несколько рядов оплетен колючим проволочным ограждением. Изредка на террасе раздавался орудийный выстрел, и снаряд разрывался далеко позади нас. Иногда на большой высоте появлялся вражеский самолет и, покружив над степью, улетал на запад. Ничто другое не обозначало, что здесь находится линия фронта.

Так невероятно, без шума и суеты протекал этот день. Солнце уже палило нещадно. На небе ни облачка. В окопе душно и парко от испарений обнаженной земли. Томно, но спать не хочется. К полудню приполз связной от инженера части с приказом послать саперов с ножницами по одному в каждый батальон. Покурили с ним. Он рассказал, что знал, об обстановке. Порассуждали о необычайности этого фронтового дня. Я назвал ему фамилии саперов и указал окопы, где они находятся. Связной пополз, а я стал наблюдать за ним, как он плотно прижимался к земле, используя каждое углубление, каждую борозду, приподнимая арбузную ботву со стороны фронта. Один за другим выползли саперы и, также тщательно маскируясь, поползли за связным в сторону фронта и скрылись в густой траве, выбравшись за границы арбузного поля.

Однообразие и утомленность взяли свое, и я уснул, сидя, вытянув ноги вдоль окопа. Крепкий солдатский сон был прерван разорвавшимся невдалеке снарядом. Видимо, кто-то демаскировал себя, так как враг незамедлительно среагировал выстрелом. Осторожно осмотрелся кругом. Снаряд не попал ни в один окоп. Окликнул соседей, и они подтвердили, что потерь нет.

Солнце повисло над террасой, неудержимо клонясь к закату. С террасы все чаще и чаще слышались пулеметные очереди и отдельные винтовочные выстрелы. Очевидно, наш передний край, готовясь к выполнению задачи, кое-где демаскировал себя и тем самым вызывал огонь противника. Может быть, это делалось специально для выяснения огневых точек и мощи противника. Остальная степь, насколько охватывал ее взор, не проявляла никаких признаков присутствия людей.

Наконец диск солнца коснулся террасы, заливая скользящими лучами ниже лежащую степь. Из полушалка кустарников в разных местах выросли несколько солдат с ножницами. Почти одновременно вся степь, насколько охватывает глаз, взъерошилась людьми, точно выросшими из земли. Они стремительно неслись к террасе, держа оружие наперевес. Дружно ударила по террасе наша артиллерия. Степь заколыхалась длинными колеблющимися тенями бегущих людей, наполнилась какофонией самых разнообразных звуков. Казалось, будто вся земля заколыхалась в лучах заходящего солнца, будто вся земля поднялась на врага взрывом в едином порыве и стремлении. Вражеские пулеметы сразу замолчали. Наши воины неудержимо устремились в проходы, проделанные в проволочном заграждении, расширяя по пути проходы и проделывая новые. Один за другим они взбирались на террасу и растекались там, стреляя на ходу по удирающему в панике и ошеломленному врагу. Каждый преследовал врага, придерживаясь зрительно своего подразделения. Мы, саперы, тоже устремились на террасу и продвигались вперед, стараясь не отстать от боевых подразделений. Вскоре на террасе появились кавалеристы, а затем и моторизованные части, которые обогнали нас на марше и находились где-то в укрытии. С гиком и свистом кавалеристы настигали и уничтожали удирающего врага, предоставив пехотинцам осваивать местность и подбирать пленных.

Стемнело так же неожиданно, как и накануне. Зрительная связь стала затруднена. Начали для связи пользоваться голосом. Сначала шли подразделения своими направлениями. Затем, сбиваясь на голоса и окрики, перемешались с подразделениями других частей, потеряли направления и шли неизвестно куда, ориентируясь по Млечному Пути да по звукам выстрелов. Степь наполнилась голосами разыскивающих друг друга подразделений. Мы двигались, выкрикивая в темноту фамилию связного при инженере части и фамилию командира взвода. Эти фамилии были обособлены, индивидуальны, по ним установили связь со штабом части и получили указание остановиться и окопаться. Ночь по-прежнему жила голосами блуждающих подразделений и где-то впереди звуками боя и вспышками пожаров.

Рассвет обозначил впереди нас в полукилометре темную полосу ветрозащитного насаждения, за которой шел бой, и в разных местах поднимались в небо густые столбы дыма, подсвечиваемые вырывающимися иногда языками пламени и каскадами искр. Впереди,