Наварин (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

двумя армиями был столь велик, что сильнейший Эрзерум открыл перед нашими войсками ворота, не сделав ни одного выстрела. Городские старшины вынесли на шелковой подушке ключи от ворот. Жители армяне бросали солдатам под ноги цветы, угощали молоком, хлебом и медом.

Униженно кланяясь, свои ятаганы отдали Паскевичу один сераскир и несколько пашей.

– Да будет так! – поклонился затем старый сераскир и передал генералу свой жезл.

Вместе с ними молчаливо пошагали в плен пятнадцать тысяч воинов султана. Это был уже разгром! Отныне на Кавказе больше не было силы, способной хоть как-то противостоять русскому штыку. Это поняли не только в Константинополе. Никогда еще русские войска на востоке не достигали столь дальних пределов.

С известием о покорении Эрзерума Паскевич направил в столицу своих адъютантов Дадианова и Фелькерзама.

– Гнать во всю прыть, чтобы известить государя как можно быстрее! – велел им генерал.

Из записок Александра Пушкина, бывшего в ту пору в Кавказской армии и вступившего вместе с ней в Арзерум: «Турки с плоских кровель своих угрюмо смотрели на нас, армяне шумно толпились на тесных улицах; их мальчишки бежали перед нашими лошадьми, крестясь и повторяя: «Христианин! Христианин!» Мы подъехали к крепости, куда входила наша артиллерия. Пробыв в городе часа два, я возвратился в лагерь. Сераскир и четверо пашей, взятые в плен, находились уже тут. Один из пашей, сухощавый старичок, ужасный хлопотун, с живостью говорил нашим генералам. Увидев меня во фраке, он спросил, кто я таков. П. дал мен титул поэта. Паша сложил руки на груди и поклонился мне, сказав через переводчика: «Благословен час, когда встречаем поэта. Поэт – брат дервишу. Он не имеет ни отечества, ни благ земных, и между тем, как мы, бедные, заботимся о славе, о сокровищах, он стоит наравне с властелином земли, и ему поклоняются». Восточное приветствие паши всем нам очень полюбилось. Я пошел взглянуть на сераскира. При входе в его палатку встретил я его любимого пажа, черноглазого мальчика, лет четырнадцати, в богатой арнаутской одежде. Сераскир, седой старик, наружности самой обыкновенной, сидел в глубоком унынии. Около него была толпа наших офицеров. Выходя из его палатки, увидел я молодого человека, полунагого, в бараньей шапке, с дубиной в руках и с мехом за плечами. Он кричал во все горло. Мне сказали, что это был «мой брат», дервиш, пришедший приветствовать победителей. Его насилу отогнали»

Русское знамя было поднято над цитаделью Арзрума в годовщину Полтавской победы.

На Востоке во все времена почитали только сильный кулак, а потому персидский принц Аббас-Мирза, узнав об Эрзерумском погроме, сразу же возжелал мириться с Белым царем и отослал в далекий Петербург свою главную драгоценность – знаменитый алмаз «Шах». Жест примирения поняли и приняли, ибо воевать сразу на два фронта было бы не разумно. Алмаз, однако, убрали с глаз долой, ведь на нем была кровь поэта!

Из письма Николая Первого графу Паскевичу: «Трудно мне выразить, любезный мой Иван Федорович, с каким душевным удовольствием получил я известия, привезенные Дадиановым и Фелькерзамом. Вы все сделали, что можно только ждать после продолжительной и трудной кампании и все сделали за 14 дней; вы вновь прославили имя русское, храброе наше войско и сами приобрели новую, неувядаемую славу; да будет награда вам – первая ступень Георгия – памятником для вас и для войск, вами предводительствуемых, славных ваших подвигов и того уважения, которое с искренней дружбой и благодарностью моей навеки принадлежит вам. Изъявите всем мое совершенное удовольствие и признательность; поведение войск после победы мне столь же приятно, сколь славнейшие подвиги военные; оно стоит побед влиянием в пользу нашу… Вопрос чего хочет султан? Казалось бы, правда, и этого довольно, но товарищ Махмуд упрям; зато мои Иван Федорович и Иван Иванович (Дибич – В.Ш.) его прошколят досыта».

Баязетская мечеть и разрушенный кварта

Тем временем, весьма драматические события развернулись вокруг Баязета. Сегодня хорошо известна героическая оборона этой крепости в 1877 году. Но, оказывается, что была еще одна оборона Баязета. Не столь длительная, но не менее героическая и произошло это в 1829 году.

Из хроники войны: «В то время, как главные наши силы пожинали новые лавры побед на снежных вершинах Санганлука, Баязет выдержал сильный двухдневный приступ против многочисленного отряда неприятелей, под начальством Ванского паши. Первое нападение произведено турками 20-го июня утром. Не смотря на мужество гарнизона, они успели в этот день овладеть одною батареей, несколько раз переходившею от одних к другим. На следующий день неприятель возобновил свои усилия. Бой был жестокий: раненные офицеры и генерал выходили снова на батареи, после перевязки своих ран. Почти четвертая часть гарнизона была перебита и переранена. Казалось, не было спасения, но неколебимое мужество, наконец, восторжествовало над отчаянною храбростью. В половине дня неприятель отступил, потеряв до двух тысяч убитыми и раненными. Наш урон был впятеро менее. Генерал-майор Панютин, столь мужественно содействовал генерал-майору Попову в защите Баязета, был ранен. Об упорстве неприятеля в приступе можно судить потому, что в полтора суток здесь издержано осажденными более ста двадцати тысяч патронов и сделано было 1.500 пушечных выстрелов».

Генерал-майор Ф. С. Панютин

Только в сентябре 1829 года турки немного зашевелиться, но снова сразу же были нещадно биты. На этот раз при селении Байбурт, где наш отряд в 7 тысяч штыков разгромил 12 тысяч турок и курдов под водительством нового Эрзерумского сераскира Осман-Хазыындар-Оглы. Новый предводитель торопился дать сражение русским. Он успел это сделать, но, увы, с обычным для турок результатом – они вновь были на голову разбиты. Этим сражением война на Кавказе собственно и завершилась. Были еще кое-какие мелкие сшибки, но полномасштабных боевых действий уже не велось. Закавказье находилось в крепких русских руках. Известие о мире праздновали в русском лагере сто одним пушечным выстрелом.

Из воспоминаний участника войны полковника Ушакова: «надобно было видеть общий восторг. Через четверть часа весь лагерь стоял в рядах. Офицеры спешили принесть поздравление Главнокомандующему, и приветствовали друг друга, обнимаясь с тем искреннем чувством, какое редко можно встретить в быту общежития. Гордясь стяжанной славою, воины, неукротимые в бою, с единодушным участием радовались наступившему миру, которым так редко пользуются войска наши в отдаленных пределах Кавказских».

Из хроники войны: «Вторая кампания графа Паскевича представила следствия не менее блистательные и славные, как и первая… Русские в 1829 году перешли почти шестьсот верст от границы России до Трапезунта. В четыре месяца уничтожена многочисленная