Старше на одно лето - Зеин Жунусбекович Шашкин

— Ольгунька бежит с завода...

В комнате сразу все изменилось, как будто зажгли огромную электрическую лампу. За одну минуту Ольга успела подложить Антону Ивановичу еще одну подуш­ку, убрать с его тумбочки газеты и сказать, что читать ему не надо, а попозже она сама почитает, принести бу­кет цветов и поставить их в большую хрустальную вазу и убежать в кухню.

Когда она ушла, мы еще немного поговорили с Ан­тоном Ивановичем, а потом он закрыл глаза, и я тихо­нечко вышел.

Но на кухне от меня проку было мало. Я только ме­шал.

Наконец Ольге надоела моя «помощь», и она, засме­явшись, сказала:

— Плохой из тебя муж получится.

— Еще подучусь,— сказал я.— Мне не переучивать­ся, как некоторым... .

Ольга замахнулась на меня поварешкой, но в это время в дверь постучали.

Вошли трое: главный инженер, высокий тучный че­ловек, которого на заводе никто не замечал, Айдарга- лиев и какой-то незнакомый человек из области. Они во что бы то ни стало хотели пройти к Антону Ивано­вичу. Им надо было решить вопрос с поставками. Ольга вежливо, но твердо отбила все их атаки.

— Никаких поставок, никаких заводов,— сурово сказала она.— У него и так два раза сегодня был при­ступ. Сами решайте все.

Главный инженер и представитель из области ушли, но Айдаргалиев остался. Он со смущенной улыбкой по­просил:

— Можно, я посижу с вами, а то что-то скучно од­ному в пустой квартире.

Мы не включали электричество, и в комнате стояла голубая полутьма. Айдаргалиев шепотом начал расска­зывать, как он сегодня отбивался от нападок совнархо­зовской комиссии.

— Ну и выжиги там,— усмехнулся он.— Особенно маленький в очках. Смотрит на тебя как на преступни­ка. Но не на того напали! Я им...

Что-что, а говорить Айдаргалиев умел. Особенно ес­ли речь шла о его собственных заслугах. Дескать, и трудно, и сложно, но не придавайте этому большого значения, для меня и это чепуха!

— Бывают случаи,— рассказывал он,— когда напа­дают из-за угла. Да еще на одного несколько человек. Накинут мешок и завяжут тесным узлом. Попробуй ос­вободись! Точно в таком положении оказался сегодня я сам... Я один, их трое. И у всех вот такие портфели с бумажками...

— И как вы отговорились? — спросила Ольга.

Мне вдруг показалось, что она очень устала сегод­ня. Мне захотелось подойти к ней, обнять ее за плечи и тихонько встряхнуть. Я так замечтался, что не услы­шал сначала, что ей ответил Айдаргалиев. До меня дошли только последние слова:

— Да не сомневайтесь вы, Ольга Антоновна!

Еще раньше, с год назад, я понял, что главное для моего начальника — собственное «я». И когда он начи­нал выпячивать его, я не удивлялся, но сегодня Айдар­галиев старался особенно. Он наверняка рассчитывал, что Ольга передаст весь разговор отцу, и Антон Ивано­вич узнает, как Айдаргалиев отстаивал честь завода.

— Но все-таки, Айдаргалиев, а как вы им доказали, что на заводе все благополучно? — настойчиво повтори­ла Ольга голосом сухим и бесцветным. Она умела так говорить, как будто царапала иглой по стеклу.

Айдаргалиев отошел к окну. Закурил. Осветился огоньком папироски. И наконец решился.

— Да в общем-то очень просто,— вздохнул он.— Я сказал, что рекорд был, но его не стало. Товарищ рекордсмен зазнался. Не сумел удержаться на завое­ванной высоте...

— Значит, все шишки на бедного Макара? — Ольга повернула лицо в мою сторону.

— А что было делать? — Айдаргалиев развел рука­ми.— Сам виноват. Мы ему создали условия. Помогали, а он плюнул на все и топчется на месте. Но комиссия, комиссия, создатель, там один такой очкарик сидел, что, ей-богу, Ольга Антоновна, мне захотелось заехать ему по очкам.

— Ну и съездил бы,— сказал я сердито.— В жизни ведь не съездишь.

И я отвернулся от Айдаргалиева и стал смотреть на Ольгу. Она улыбнулась мне и хотела что-то сказать, но в это время Айдаргалиев опустился с ней рядом на табу­ретку. Она стояла, он сидел; положил ногу на ногу и, слегка покачиваясь, иронически смотрел на меня, потом проговорил:

— Ольга Антоновна, я хотел поговорить с вами на­едине.

— Мешаю, значит? — спросил я и пошел к двери.

— Ольгунька! — вдруг услышали мы слабый голос Антона Ивановича из другой комнаты.— Ты меня сегод­ня кормить собираешься? Или голодом решила замо­рить?

Ольга встала и ушла в комнату отца. Через минуту она вышла оттуда и сказала Айдаргалиеву:

— Вам он велел подождать.

Все время, пока Антон Иванович ужинал, Айдарга­лиев сидел как на иголках. Он несколько раз подходил к окну и смотрел в ночь. Потом ходил из угла в угол по ковру, сцепив пальцы за спиной. Наконец Ольга вынес­ла поднос с чайником и кивнула ему.

Айдаргалиев выпрямился, пригладил волосы и лег­кой походкой пошел в комнату больного. Мы с Ольгой молча смотрели ему вслед, потом посмотрели друг на друга и засмеялись.

— Я знаю, что ты думал,— сказала Ольга.— Ты ду­мал: «Какой артист!»

— А я знаю, что ты думала,— сказал я,— Ты дума­ла: «Какой интересный».

Ольга замотала головой и покраснела.

Мне вдруг вспомнился один случай, Я и старый ста­левар Жакан, который сейчас уже на пенсии, сидели в кабинете Айдаргалиева. Он уламывал меня, чтобы я по­вторил свой рекорд. Наш разговор перебил звонок дирек­тора. Айдаргалиев моментально преобразился, залебе­зил, заюлил, завертелся, голос его стал сердечным, как будто только что не звенел в нем металл. Поговорили, сразу же куда-то побежал. Аксакал Жакан насмешливо посмотрел ему вслед и сказал:

— Этот далеко пойдет, если вовремя не остановят...

«И все-таки Айдаргалиев очень красивый»,— с зави­стью подумал я, когда он вошел в комнату больного, и сказал:

— Если бы я был девушкой, то наверняка влюбился бы в него.

Ольга вдруг засмеялась, схватила меня за волосы и растрепала их. Осторожно, чтобы она не заметила, я по­целовал край ее платья. Она, наверное, догадалась, что я сделал, и прижала мою голову к своей груди. Честное слово, я не знаю, сколько прошло времени с того момен­та, но мне показалось очень долго, потом Ольга вдруг резко встала и точно так же, как перед этим Айдарга- лиев, несколько раз прошла по комнате.

— Ты знаешь, Султан, кого я недавно видела? Твою Хадишу. Гордая она. Прошла, даже глазом не повела в мою сторону.

— Почему она моя? — воскликнул я чрезмерно го­рячо.

Ольга ничего не ответила, только усмехнулась, а мне стало стыдно, что я ответил как мальчишка, но