Владек Шейбал - Лейла Элораби Салем

Ночью ему снилось, что стоит он на поляне посреди соснового леса. Сквозь высокие кроны падают лучи солнца, золотыми озерцами освещают высокую зеленую траву. Влад будто бы один, не видит никого, но точно ощущает, чье-то еще присутствие - невидимый, родной, до боли позабытый. А природа жила своей жизнью: высоко качались ветви сосен, с тонким чириканьем перелетали птицы, внизу шелестела трава; был ли то лес Альтварпа или земля славян, понять было сложно, да и не нужно. Ему стало так радостно и спокойно на душе, словно он всю жизнь брел не той дорогой, но лишь спустя столько времени вернулся в родной дом.

Глава тридцать шестая

Это был тихий дружеский ужин - тот самый или нет, просто похожий, какие часто устраивали отец и мать в кругу лучший друзей и знакомых под сенью родных стен. Гостей было немного: сами хозяева дома - Элли и Дензил Бэтчелоры, их сыновья Дэвид и Кристофер, Владислав и бывшая супруга актера Энтони Хопкинса Петронелла Баркер, которая к тому времени находилась в Лондоне и потому не могла не прийти к своим друзьям. Гости и хозяева пили вино, угощались кулинарными шедеврами Элли, так старательно с мастерством художника разложившая блюда в красивую утварь. Тут один из сыновей четы Бэтчелор отставил тарелку, с интересом взглянул на Владислава и сказал:

Влад, вы непременно должны написать автобиографию, опубликовав ее многими тиражами.

Кусок застрял в горле Влада: неужели кто-то считает его судьбу уникальной, не похожей на остальные судьбы? Но разве он один преодолевал столько препятствий на пути, дабы в конце обосноваться на чужой земле, вобрав всю ее в себя, пропустив через собственную душу? Нет, он не уникален в этом: сколько иных, более интересных историй жизни ходит вокруг? Прочистив горло, он ответил:

Разве кому-то будет интересно читать обо мне, о каком-то Владиславе Шейбале, коего в Польше до сих пор клеймят позором предательства?

Ваша жизнь полна невероятных событий. Вам пришлось бежать дважды из плена, позже пробивать дорогу в театре и кино по всему миру. Ваши таланты, ваши знания актерского мастерства бесценны. Вы прибыли в Англию без знания языка, без ничего, не зная никого из знакомых, которые могли бы помочь вам, но вы в одиночку справились, преодолели все препятствия и отныне судьба отблагодарила вас за все трудности - вы стали мировой знаменитостью!

Какого черта, Дэвид?! Я никакая не мировая знаменитость и ничего в жизни не свершил полезного. Мои достижения - всего лишь пыль, мусор, - голос его отвердел, почти перейдя на крик, - мой отец был прав, высмеивая мои мечты и начинания, тысячу раз прав!

За столом воцарилась грубая тишина, давящая своей непонятной будущностью. Владислав встал, пошатываясь, мельком посмотрел на Элли, горько молвил:

Простите мое поведение, я выпил слишком много вина.

Петронелла немного подалась вперед и, чтобы разрядить накаляющуюся атмосферу, мягким касанием взяла его руку в свою, тихо сказала:

Влад, я передам Энтони предложение о тебе, он восхищается тобой как актером и учителем, ты лучший, поверь мне.

Простите меня, - Владислав приложил в знак уважения руку к груди, немного склонил голову, - простите, но я должен идти домой. Огромная благодарность за столь прекрасный ужин.

Обняв у дверей хозяев дома, он уехал на такси к себе в уютный, родной старинный коттедж на Фулхем-стрит, где ему был известен каждый уголок, каждый кустик придорожной травы, каждое дерево. Ночью он не спал, со скрытым раздражением обдумывая, вспоминая свое недостойное поведение после оказания той удивительной щедрости в доме Бэтчелоров. Владислав никогда в жизни не напивался вина - ни в молодости, ни в более зрелом возрасте, он даже никогда не курил. НО что же случилось нынешним вечером: само ли предложение Дэвида или та доселе скрытая усталость, которая дошла до края и лишь благодаря алкоголю выплеснулась наружу? Влад не знал, но чувствовал себя безумно виноватым и оттого, что сказал за дружеским столом заставило его в обед следующего дня позвонить Дэвиду с извинениями.

Простите еще раз мою идиотскую выходку, я сам не знаю, что нашло на меня вчера: то ли усталость от бесконечной череды работ, то ли старость.

Вам не за что извиняться, мистер Шейбал, - отозвался молодой человек, - после вашего ухода мы только и говорили. что о вас, восхищаясь вами как человеком и как артистом, вот потому, со слов Петронеллы, вы просто обязаны написать о себе мемуары не лишь для нас - ваших друзей. но для всех людей. Весь мир должен узнать о вашей судьбе, о вашем пути.

Хорошо, Дэвид... Я попытаюсь, - он положил трубку, находясь в растерянном состоянии, словно паря между стенами - прошлым и будущем.

Мемуары? Но как их написать, с чего начать, чтобы вызвать интерес будущих читателей? Весь остаток дня Владислав ходил взад-вперед из одной комнаты в другую, собираясь с мыслями и отгоняя первичный страх. Да, именно страх. Все прошлое, заполненное травмами, лишениями, болью теперь вновь должно всплыть на поверхность и лечь словами-фразами на бумагу. Владислав Шейбал - жизнь о войне и творчестве, что еще могло быть такого интересного? Детство, семья? Но то получится банальная история еще одного артиста, а большая часть жизни Влада - это его творчество и философия тайн художника. Кому то станет интересно? Влад остановился посреди гостиной, будто прислушиваясь к чему-то: нет, только не книга! Ему приходилось читать автобиографии Ингрит Бергман, Греты Гарбо, Хельдегарда Кнеффа, Эдит Пиаффа - все они были настоящими знаменитостями в блеске славы и ликующей толпы. А кто такой Влад Шейбал? Шутка, как говорил в детстве отец, всего лишь непонятная шутка с огромными глазами и фантазиями. Серьезно его воспринимали лишь дядя Жозеф и Алан, но их давно уж нет на свете. Он один, совсем один.

Вдруг зазвонил телефон, резкий звук прорезал молчаливое пространство скрипучим дребезжанием. Владислав, до сей поры погруженный в некое грустное волнение, торопливо поднял трубку, проговорил:

Дом мистера Шейбала, слушаю вас.

Здравствуй, Влад, - донесся знакомый голос, - это Джил Гибсон, ты помнишь меня? Я владелец литературного агенства. Сегодня утром мы с Дэвидом говорили о тебе и теперь мне бы хотелось опубликовать твою автобиографию, когда она будет написана.

Влад не мог поверить своим ушам: судьба вновь толкала его на невидимую дорогу - уже без его участия, хотя он до этого так сопротивлялся в новом решении. Его рука, держащая трубку, дрожала. Все случилось-перевернулось так внезапно, все было подготовлено заранее - может статься,