Верхом на ветре - Лючия Сен-Клер Робсон

плечо. Она села и увидела посеревшее лицо Найденыша. Он тяжело и прерывисто дышал, и у нее на глазах лицо его сначала покраснело, а потом стало пурпурным от удушья. Она принялась лихорадочно рыться в мешочке и вытащила полый стержень от птичьего пера. Встав на колени у постели юноши, она скомандовала:

— Открой рот!

— Что случилось, золотая моя? — подошел к ней Странник.

— Он не может дышать. Что-то его душит…

Найденыш вздрогнул, когда Надуа протолкнула ему в горло конец стержня мимо преграды, перекрывавшей горло. Он закрыл глаза от боли, но лицо оставалось невозмутимым.

— Подавился куском мяса?

— Он не ел почти два дня.

Найденыш лежал на спине, по-прежнему закрыв глаза, и его тощая грудь вздымалась и опадала. Он втягивал прохладный воздух короткими вдохами через трубку прямо в легкие.

— Странник, раздуй огонь и подогрей бульон от вчерашнего мяса. Я не хочу его здесь оставлять.

Странник повиновался. Он никогда не сомневался в способностях своей жены к врачеванию. Спустя несколько минут он принес в большом изогнутом роговом черпаке дымящийся бульон. Надуа набрала немного бульона в рот и наклонилась над Найденышем. Прижав губы к его губам, она с силой дунула, отправляя бульон через трубочку в его горло. Большая часть стекла по подбородку и щекам больного, но часть все же попала внутрь. Надуа настойчива повторяла операцию, пока не закончился бульон.

— Как думаешь, что это, золотая моя?

— Не знаю. Открой рот как можно шире, Найденыш, — велела она и заглянула, повернув его голову так, чтобы лучи утреннего солнца лучше осветили рот. — Там все опухло, а глотка покрыта толстой белой пленкой. На вид она сухая и твердая, а вокруг все покраснело и воспалилось. Странник, я раньше такого не видела.

— Сможешь ему помочь?

— Не знаю. Позови Стареющего.

Стареющий был с ними с тех пор, как они покинули земли Ос. Он уже был совсем стар и почти полностью лыс, если не считать нескольких длинных белоснежных волосков, торчавших то тут, то там на морщинистом черепе и напоминавших размятые и выбеленные волокна агавы, из которых вьют веревки. Присоединяясь к отряду, оружия он с собой не взял. Судя по всему, лошади его тоже не интересовали. Надуа спросила, зачем он пошел с ними. В ответ он ткнул в нее дрожащим иссохшим пальцем, похожим на куриную кость, и затем описал им вокруг себя широкую дугу.

— Хочу перед смертью повидать старые охотничьи земли, дочка.

Каждый день он упрямо ехал с отрядом. Ехал один, верхом на старом сером коне с провислой спиной, таком же костлявом и унылом, как и его всадник. Стареющий всю дорогу бормотал себе что-то под нос, показывая на каждый холм и овраг, на каждую речку и скалу. Казалось, он учил отряд молодых воинов в первом походе, знакомя их с местностью, по которой они шли.

Странник описал болезнь Найденыша, и Стареющий оставил свой бубен и орлиные перья. Быстро перебирая кривыми ногами, он подошел, все еще бормоча себе под нос:

— Хоть какая-то польза от шайенов.

Из складок мешковатой набедренной повязки он вытащил мешочек для амулетов.

— Что ты сказал, Стареющий? — С возрастом Надуа стала больше уважать умения Стареющего как лекаря и понимать, почему даже Знахарка обращалась к нему, когда не в силах была сама вылечить больного.

— Я сказал, что есть и от шайенов какая-то польза, — продолжал бормотать он, занимаясь больным, и Надуа наклонилась поближе, чтобы лучше видеть и слышать. — Еще тогда, после стычки в Доме Совета в Саи-Антонио… Десять лет назад это было. Когда мы вели переюворы с шайенами. Помнишь, Странник, мы им еще отдали лошадей? Очень много лошадей. Помнишь, как мы отдали огромный табун этим никчемным шайенам, Странник? Или ты тогда еще не родился?

— Я уже родился. Я слышал об этом, Стареющий.

— Тогда я познакомился с одним их шаманом. Очень сильным шаманом. Он меня этому и научил…

С помощью тонкой стальной иглы Стареющий пытался нанизать колючки на кусок жилы. Наконец, сдавшись, он сунул все в руки Надуа — его собственные слишком сильно дрожали, да и зрение было недостаточно острым для такой работы.

— Вот, дочка. Все равно это женская работа. Урод… — вернулся Стареющий к рассказу о шайене. — Тот шайен был самым уродливым человеком, какого я только встречал. Но сильным. Он спас жизнь Крючконосому, тому белому торговцу с Канейдиен. Нам об этом сам Крючконосый и рассказал, когда Осы ходили туда несколько лет назад. А Крючконосый — единственный белый на моей памяти, кто никогда не врал.

Надуа закончила нанизывать колючки, и Стареющий смазал их бизоньим мозгом. Держа жилу двумя пальцами, он аккуратно нанес массу вокруг колючек.

— Сядь, мальчик…

Надуа помогла Найденышу сесть и поддерживала его, внимательно наблюдая за процедурой. Тонкой палочкой, покрытой зарубками, Стареющий затолкал колючки прямо в распухшее горло Найденыша. Надуа и Странник изо всех сил держали задыхавшегося и вырывавшегося юношу. Стареющий посмотрел тому в рот, не переставая бормотать и напевать. Он потянул жилу обратно осторожным движением, будто удил рыбу. Когда колючки показались изо рта Найденыша, они были облеплены голубовато-белой пленкой, сухой и твердой, как древесная кора.

— Лучше?

— Да.

Найденыш повалился на постель и принялся судорожно втягивать воздух.

— Я снова могу дышать, — прохрипел он.

— Да, шайены кое в чем разбираются. Не во всем, но кое в чем.

Стареющий принялся собирать свои вещи.

— Можно оставить мне это? — Найденыш указал на твердый комок дифтерийной пленки. В ней была сила. Она чуть не убила его. Он осторожно взял комок и отложил его в сторону. Потом, когда ему станет лучше, он уберет ее в свой мешочек для амулетов.

Он подергал шамана за набедренную повязку, чтобы привлечь его внимание. Говорил он жестами, чтобы поберечь горло:

— Во время набега я угнал коней. Можешь взять себе любых.

— Не стану. На что они мне? У меня есть мой старый боевой конь, Молния. — Старик кивнул в сторону клячи, щипавшей траву стертыми до самых корней желтыми зубами. — Это и так моя последняя поездка. Оставь лошадей себе, юноша. Ты молод. Тебе понадобятся лошади, чтобы выкупить жену. Женщины обходятся дорого и с каждым годом становятся все дороже. Когда я был молод, хорошую, работящую жену можно было получить за одну лошадь и несколько одеял.

Не переставая ворчать, Стареющий, переваливаясь на кривых ногах, отправился к источнику совершать утреннее омовение. Надуа слегка дотронулась до руки Найденыша, поправляя его одеяло. Тот улыбнулся ей, закрыл глаза и уснул. Пока он спал, Надуа соорудила для него волокушу.

Отряд продолжил путь по