Верхом на ветре - Лючия Сен-Клер Робсон

в бою. Это было унизительно, но означало, что хотя бы жизнь ее дочери может быть спасена. Жаль только, что при ней ребенок, а не лук и стрелы. Жаль, что Цветочек не оказалась в безопасном месте, с отцом. Она была здесь, с ней. И, чувствуя опасность, сидела молча, вцепившись в мать, которая оказалась беззащитна.

Надуа развернула лошадь и ждала, когда подъедет враг. Одеяло она накинула на голову и закрыла лицо, чтобы укрыться от песка и спрятать голубые глаза. Но Каллигер, лишь мельком глянув на нее, приказал ехать к деревне. Кашель все еще донимал его, и пленница со своей лошадью только добавляла проблем. Надуа время от времени металась в стороны, пытаясь скрыться в кустах и выбраться из долины, и Каллигеру постоянно приходилось перехватывать ее. Его норовистому коню не нравилась роль пастушьей лошади, и он все время становился на дыбы и упрямился. Каллигер проклинал себя за то, что поленился прихватить веревку. Впрочем, он не был уверен, что женщину удалось бы связать — она отлично ездила верхом. Каллигер понимал — не будь она обременена ребенком, ему бы ни за что не удалось догнать ее, не говоря уже о том, чтобы привести в деревню.

Еще по пути к стоянке команчей она довела ирландца до белого каления. Наконец он взвел курок винтовки и направил ее точно в центр корпуса пленницы, где перед ней ехало дитя. Он гневно посмотрел на нее, давая понять, что больше не потерпит хитростей и пристрелит ребенка. Он бы этого не сделал, но знал, что команчи ожидали бы именно этого. Они сами постоянно убивали слишком беспокойных пленников. И не всегда милосердно тратили на это пулю.

Не отводя ствола от женщины, он погнал ее туда, где в укрытии типи стоял Сал Росс. С ним был вождь Пласидо. Ветер немного утих, и песок стал потихоньку оседать. Лишь небольшие вихри проносились над самой землей, больно кусая за щиколотки. Но холод стоял невыносимый. Обе лошади были покрыты коркой замерзающей пены. Каллигер спешился и постарался успокоить своего скакуна. Привязывая коня, он разразился неуемной бранью:

— Черт бы все это побрал, Росс! Я загнал отличного коня из-за какой-то грязной старой мерзавки-скво. Надо было просто пристрелить ее и не мучиться, — ворчал он. — Пресвятая Богородица! Ты только погляди, как дрожит Принц. Весь в мыле! Как бы воспаление легких не подхватил в такую-то погоду! У меня того и гляди колокольчики зазвенят…

Каллигер откашлялся и сплюнул мокроту.

— Колокольчики зазвенят? — переспросил Росс.

— Ну да. Есть такая новая песенка в Бостоне. На каждом углу ее поют…

Каллигер успел пропеть несколько строк, пока Росс набрасывал петлю на шею буланой лошади Надуа и крепко привязывал веревку к торчащей жерди типи. Хозяйка типи во время атаки уже готовилась к отъезду, и покрышка была наполовину снята. Пока Росс привязывал лошадь, порыв ветра отбросил одеяло с лица Надуа. Она опустила глаза, но недостаточно быстро, и Росс их заметил.

— Гляди-ка, Том! Да она — белая.

— Белая? Черта с два! Старая грязная скво. Нужно скормить ее псам. Или тонкава, — добавил он.

— Мы взять, — выступил вперед Пласидо.

Едва увидев ее глаза, он понял, кто она такая. Из-под морщинистой маски стоика на миг проглянула почти мальчишеская радость. Как долго он ждал этого момента!

— Придержи коней, вождь. Вы будете есть армейские пайки вместе с остальными, — сказал Росс. — У индейцев не бывает голубых глаз, Том. Говорю тебе, она — белая. Как думаешь, кто она?

Он подошел поближе, чтобы разглядеть ее. Она угрюмо смотрела в ответ, но, не сводя с него глаз, старалась с помощью периферийного зрения оценить обстановку и шансы на спасение. Шансы были невелики. В деревне было полным-полно волонтеров Росса. Они разбрасывали вещи из коробок и мешков в поисках сувениров. Некоторые скальпировали тела, в основном женские, которые были разбросаны по холодной земле. Иезекииль Смит был в полном восторге. Он срезал длинную полосу кожи со спины трупа и пританцовывал, размахивая ею, будто лентой.

— Сделаю из нее ремень, парни! Буду править себе бритву! — кричал он.

Надуа понимала, что если и получится сбежать, она с дочерью окажется в холодную погоду без оружия и инструментов. Даже нож она выронила, торопясь спасти дочку. Да и ребенок был одет не по погоде.

— Том, — сказал Росс, — скажи сержанту Спенглеру, чтобы расставил дозоры вокруг лагеря. Мы задержимся здесь на пару дней, пока погода не улучшится. А может быть, и мужчин поймаем, когда они вернутся домой. Устроим им сюрприз.

Когда Каллигер ушел, подъехали два человека. На поводу они вели лошадь, в которой Надуа узнала коня Найденыша.

— Угадай, кто тут у нас, капитан! — крикнул Келли.

— Повар-мексиканец говорит, что это старый добрый вождь нокони, — добавил Грант. — Мы разделили его скальп. На память.

У каждого на поясе висело по окровавленной косе с куском кожи. Один из них спихнул тело Найденыша на землю. Со скорбным криком Надуа спрыгнула с лошади. Положив Цветочек на землю, она подбежала к неподвижному телу Найденыша. Завернувшись в одеяло, она встала перед ним на колени и, взяв его руку, уже начавшую коченеть, в свои, безутешно зарыдала, раскачиваясь всем телом. Он был словно маленький зверек, душа которого покинула тело и забрала с собой тепло.

Цветочек заплакала вместе с матерью, и Келли взял ее на руки. Он неловко похлопывал ее, стараясь успокоить, но девочка от этого только еще громче плакала. «Женщины и дети… — подумал Росс. — Ничего не скажешь — велика победа». Мужчина, лежавший перед ними, был единственным воином во всем лагере. «Что ж, — продолжил он устало размышлять, — единственный способ их победить — принести войну в их дом». Но когда осела пыль, трудно было смириться с мыслью о том, что их противниками были только женщины, дети да старики. Даже Келли и Гаррет были раздосадованы. Они стояли и беспомощно смотрели, как скорбит Надуа — очень уж это напоминало скорбь их собственных женщин.

Келли качал девочку на руках, пытаясь отвлечь ее. Как и многие техасцы, он был одет в порыжевшие самодельные штаны, пузырящиеся на коленях и болтающиеся на поясе на помочах. Растянутые шерстяные носки морщились на щиколотках складками, прикрывавшими верхний край заношенных и залатанных мокасин. Куртка на нем была бесцветная и бесформенная.

Келли и другим даже в голову не приходило сравнивать себя с мертвецом, лежавшим перед ними. Даже без скальпа Найденыш оставался красавцем. Его облегающие леггины с бахромой повторяли очертания мускулистых ног. Рубашка на нем была идеально подогнана по фигуре.