Верхом на ветре - Лючия Сен-Клер Робсон

При виде грубых строений Кэмп-Купера на месте опустевшей резервации Бразос, Росс испытал облегчение. Чтобы защитить своих подопечных от мстительных техасцев, агент Нейборз увел пенатека на индейскую территорию и в Оклахому из, как он выразился, диких земель Техаса. Поэтому в Кэмп-Купере не осталось команчей, которые могли бы попытаться помочь этой женщине с побегом, но там еще был переводчик, с помощью которого от нее можно было получить информацию. Сал Росс был бы рад избавиться от своей подопечной. Хотя вернее было бы назвать ее пленницей. Он так и не смог заставить себя связать ее после всего, что она пережила, но всю дорогу рядом с ней приходилось круглосуточно держать охрану. Несмотря на то что она все время ехала молча, глядя прямо перед собой, Росс понимал, что пленница искала любую возможность, чтобы улизнуть.

Надуа сохраняла невозмутимое выражение лица, когда они приблизились к форту белых. Лишь легкое подрагивание губ выдавало ее ужас. Когда они въехали на вытоптанный плац, она увидела ожидавших ее женщин. Бледные женщины были похожи на личинки в пышных платьях и шалях. Они наверняка будут ее пытать. Именно так и поступали с пленными врагами самые мстительные из женщин. Надуа отчетливо представила собственную смерть — медленную и мучительную. Она собралась с силами, чтобы встретить конец с достоинством и мужеством женщины Народа.

Приветствовать ее эскорт вышли комендант и офицеры форта. Они сопроводили рейнджеров к большой белой парусиновой палатке. Росс жестом приказал Надуа спешиться. Она выполнила приказание, прижимая к себе Цветочек. Она смотрела, как мужчины заносят ее скудное имущество в палатку и складывают возле аккуратно заправленной койки.

Треща, словно сороки, женщины перепорхнули через плац и нагнали их. Ухватив Надуа за руки, они потащили ее к длинному приземистому покосившемуся зданию, в котором жили семьи офицеров. Сами они называли его курятником. За ними вразвалочку шла необъятных размеров чернокожая женщина, чья-то рабыня. Она качала головой и сочувственно цыкала. Надуа вздрогнула, услышав этот звук, Так похожий на сигнал тревоги ее собственного народа.

Женщины не ослабляли хватку. Они не собирались упустить такую волнующую находку. Спасение Надуа было самым интересным событием в гарнизоне с тех пор, как Молли, жена лейтенанта, наткнулась среди мужниных книг на томик Рабле, избранными отрывками из которого она потчевала прочих офицерских жен в отсутствие супруги полковника.

Стены дома замкнулись вокруг Надуа, и она сосредоточила внимание на большой деревянной лохани с горячей водой, стоящей перед очагом. Потолок был такой низкий, что ей казалось, будто он вот-вот упадет и раздавит ее. Массивная мебель теснилась в комнате, словно стадо бизонов в узком каньоне. Потемневшие деревянные стены не могли пропускать свет так же, как кожаная покрышка ее типи. Единственным веселым пятном в этой комнате был огонь, ярко пылавший в большом каменном очаге.

Чернокожая женщина нежно взяла Цветочек на руки и встала у дверей, укачивая ребенка огромными руками и вполголоса что-то напевая ей. В полумраке казалось, что ее блестящие белые зубы и большие круглые глаза парят в воздухе отдельно от черного лица. Впервые со времени нападения девочка улыбалась и смеялась, пытаясь сунуть пальцы в рот няньки. Статью женщина напоминала Изнашивающую Мокасины и была такой же грубоватой, что неизменно нравилось детям. Надуа успокоилось. Что бы ни случилось с ней, возможно, ребенка пощадят.

Надуа позволила раздеть себя и искупать в лохани у огня. Во всяком случае, умрет она чистой. Она предположила, что ее готовят к празднеству в честь победы. В окружившей ее толпе она не заметила, как одна из жен вынесла ее одежду и отдала ординарцу, чтобы тот ее сжег. Женщина несла старое замызганное рабочее платье и мокасины в вытянутой руке, словно это была дохлая мышь.

Надуа отмыли, и теперь она стояла, бесстрастная и молчаливая, на грубом дощатом полу и дрожала от холода. Остальные суетились вокруг, поднимая юбки и блузки и обсуждая, что из одежды будет смотреться на ней лучше всего. Для них она была проектом, куклой, которую нужно было одеть ради благотворительности. В этом Богом забытом форпосте цивилизации они считали, что ей было хуже, чем им, что ее нужно было пожалеть и тем самым отвлечься от собственной безотрадной жизни.

Хозяйка каштановой шерстяной юбки застегнула ее на талии Надуа, пока другая женщина застегивала сине-белую ситцевую блузку. Они решили обойтись без панталон — никто не хотел брать на себя риск, пытаясь надеть их на Надуа. Завязывая узел на желтом льняном шейном платке, Молли, молодая жена лейтенанта, смотрела Надуа в глаза и печально качала головой.

— Бедная, бедная женщина, — причитала она. — Бедняжка.

Надуа была женой вождя. Среди Народа она была уважаемой целительницей. К ней обращались за советом все женщины племени. При переездах она носила копье и щит мужа. И она ехала во главе колонны на его лучшем боевом коне. Ее любил мужчина, равного которому ни одна из них никогда не встретит. Она была готова умереть в мучениях, под долгими пытками женщин врагов ее мужа. Но она не была готова к доброте или жалости. Простое сострадание в бледно-зеленых глазах женщины подействовало на Надуа так, как не подействовала бы боль и жестокость, — она заплакала.

Прежде чем кто-нибудь успел сообразить, что происходит, она рванулась мимо жены лейтенанта, мимо ошарашенной негритянки и выскочила за дверь. Не сдерживая слез, она побежала через плац, на ходу срывая одежду, душившую ее и стеснявшую движение. В мокрых волосах заблестели льдинки, но после удушливой атмосферы дома холодный ветер ласкал грудь, словно быстрый ручей. Что бы ни произошло, она оставалась женой Странника и должна быть одета, как женщина Народа.

Негритянка тяжело бежала за ней, размахивая одеялом, чтобы укрыть ее. Мужчины, слонявшиеся вокруг плаца, с удивлением наблюдали за всем этим зрелищем, надеясь, что она сорвет с себя всю одежду до того, как ее поймают. Малышка Цветочек с плачем ковыляла за матерью. Когда подбежали женщины, Надуа уже была в парусиновой палатке. Она стояла на шерстяной юбке, брошенной в лужу под ногами. Она натянула лучшее из платьев, что было среди ее вещей, и теперь искала пару леггинов.

Женщины столпились у входа, хихикая и обсуждая, что делать дальше. Кто-то поднял девочку на руки и поставил в палатку. Она подбежала к матери и обхватила руками ее колени. Надуа держала в руке леггины и вызывающе смотрела