Прекрасные маленькие глупышки - Оливия Хоррокс

Мы с Бэбс переглянулись. Нина все еще дулась.

— Ну, пожалуйста, Нина, давай пойдем! — взмолилась Бэбс, и Нина вздохнула.

— Конечно, надо пойти, — поддакнул Эдди. — Только подумай, как жестоко ты могла бы поиздеваться над Тремейнами! А они бы ничего и не поняли. Вышла бы забавная игра.

Нина с минуту поразмышляла, уставившись в пространство темными глазами.

— Ладно, — наконец согласилась она. И, отбросив в сторону альбомы, мы с радостными воплями заключили ее в объятия.

Глава 7

По мере того как приближался ужин в Эбботсвуд-холле, напряжение в студии нарастало. Каждый раз, как кто-нибудь вызывал раздражение у мистера Блая (что случалось частенько), он грозился не взять провинившегося на ужин. Таким образом он успел довести до истерики многих моих соучеников. Похоже, все они были убеждены, что в результате этого визита получат либо хороший заказ, либо богатого мужа: на ужине будут присутствовать сразу два завидных холостяка, братья Тремейн. Разглагольствования же некоторых мужчин в классе о леди Роуз вызывали у меня приступы тошноты. Я старалась держаться от всего этого подальше. Наверное, они сошли с ума, если думали, что Тремейны захотят обручить своих детей с кем-то из богемной шушеры.

Я все еще не знала, что надену, и уже вечером накануне приема в Эбботсвуд-холле Сал наконец-то удалось перехватить меня на лестнице.

— Ты же не можешь пойти в рабочем халате, заляпанном краской! — заявила она, следуя за мной в мою спальню.

— А почему бы и нет?

Я совершенно не была настроена на эту вечеринку. Но Сал так грозно зыркнула на меня, что я сразу умолкла.

— Потому что, пока ты живешь под моей крышей, ты будешь делать, как я скажу, — сердито объявила она, подбоченившись. Мы некоторое время посверлили друг друга взглядами, затем я издала смешок, и она закатила глаза, стараясь не улыбнуться. — У тебя есть что-нибудь подходящее? — спросила она со вздохом.

Я разделась до комбинации и достала из шкафа темно-синее платье с пуговицами до самого низа. Однако когда я приложила его к себе, Сал явно не впечатлилась.

— Это лучшее, что у меня есть! — воскликнула я в смятении. — Я не привезла сюда вечерних нарядов. Как ни странно, мне и в голову не приходило, что они могут понадобиться.

— Но в этом нельзя идти! — рассмеялась она. — Тем более что оно, похоже, дырявое.

Я снова осмотрела платье и поняла, что она права. Меня охватила паника.

— Что же мне делать? — простонала я. — Я просто не пойду.

— Перестань причитать и жди здесь, — приказала Сал и вышла из комнаты. Через несколько минут она вернулась с чехлом для одежды, перекинутым через руку. — Оно немного старомодное, но должно тебе подойти.

Сал расстегнула молнию и вытащила из чехла нечто шелковое, аквамаринового цвета, похожее на древнегреческое одеяние. Я дотронулась до ткани, и она заструилась между пальцами.

— Я не могу допустить, чтобы ты пошла в Эбботсвуд-холл в каком-то старом платье, — пояснила Сал. — Это подмочит мою репутацию. Все решат, что я содержу приют для нищих и убогих.

Она надела на меня платье, и ткань водопадом упала к моим ногам. Затем Сал повязала вокруг моих бедер пояс из темно-бирюзового шифона, и образ стал завершенным.

— Так-то лучше, — объявила она с торжествующим видом. — Как ты думаешь?

Пояс присобрал шелк на спине, образовав каскады складок. Я повернулась одним боком к зеркалу, потом другим и поняла, что прежняя невзрачная Элизабет исчезла. Как и богемная художница Берди. Я — богиня Персефона[6].

— Откуда оно у вас? — пробормотала я, вертясь перед зеркалом, очарованная своим отражением.

— Мой покойный муж купил мне его много лет назад. Бог его знает, о чем он только думал, — с нежностью произнесла Сал. — Однажды он побывал в Лондоне и вернулся оттуда с этим платьем. Клялся, что это самый писк моды и все горожанки носят такое. Тогда оно плоховато сидело на мне, а теперь уж и подавно не подойдет. Да и носить мне его было некуда, вот оно и пролежало все эти годы в шкафу.

Мне стало грустно.

— Я не могу его надеть, Сал. Оно особенное. Это неправильно, ведь вы никогда его не носили.

— Вздор, — отрезала она. — Такое платье заслуживает, чтобы его выводили в свет. Оно мечтает ходить на самые гламурные вечеринки и тереться среди аристократов. К тому же я не хочу, чтобы ты меня опозорила. Ты должна его надеть, и отказа я не приму!

Я крепко обняла Сал, снова и снова благодаря ее, пока она не вырвалась из моих объятий.

— Ну давай, прихорашивайся! Тебе нужно подготовиться к вечеринке! — рассмеялась она. — Ты сразишь всех наповал.

Эдди одолжил у друга машину на вечер и дважды погудел, сообщая о своем прибытии. Я воткнула последние шпильки в волосы, пытаясь их укротить. Морской воздух явно пошел им на пользу: они стали послушнее, прежние кудряшки теперь лежали волнами, хотя справляться с ними все еще было трудно.

У Нины царила тишина. Я надеялась, что она заканчивала собираться, а не устроилась подремать, по своему обыкновению. Я постучала в ее дверь, та распахнулась, и Нина предстала передо мной во всем великолепии: в черном платье с воротником-стойкой, туго перехваченном в талии и ниспадающем до самого пола. Глубокое декольте на спине обрамляли красные, синие и желтые пионы, вышитые вручную. Она окинула меня быстрым и внимательным взглядом и удивилась: очевидно, мое платье произвело на нее впечатление.

— Господи, откуда у тебя это? — воскликнули мы хором и расхохотались.

— Пойдем. — Нина взяла меня под руку. — Поскорее бы пережить этот кошмар.

Мы осторожно ступили на садовую дорожку, и Эдди, сидевший на водительском месте, высунул голову в окошко, открыв рот и округлив глаза.

— Извините, я не знал, что сегодня вечером повезу членов королевской семьи! — воскликнул он и восхищенно присвистнул, когда мы подошли к автомобилю.

Я уселась сзади рядом с Бэбс, Нина заняла место возле Эдди, и машина тронулась. Вчетвером нам было тесновато, окна запотевали от нашего дыхания. Эта старая развалюха с трудом выдерживала четверых взрослых людей. Когда мы приблизились к особенно крутому холму, Эдди попросил нас выйти и еле-еле заставил автомобиль взобраться на вершину. Я не могла удержаться от смеха, воображая, как забавно мы будем выглядеть, вылезая из этой колымаги в Эбботсвуде. Что подумают Тремейны?

— Считайте, что это карета из тыквы, — сказал Эдди, нежно погладив приборную доску, когда мы снова залезли в машину.

— То есть она сломается, если мы не уедем до полуночи? — осторожно уточнила Бэбс.

Наконец мы добрались до указателя с