Прекрасные маленькие глупышки - Оливия Хоррокс

— О, конечно, если вы любите подобные вещи, — небрежно кивнула Роуз и хихикнула: — Ну, само собой, вы их любите.

Леди Тремейн обратилась к дочери через стол:

— Милая Роуз, тебе тоже не мешало бы заглянуть в одну из этих галерей, когда ты в следующий раз окажешься в столице. Там есть много интересного, помимо магазинов. — Леди Тремейн повернулась к Нине: — Вы из Лондона, не так ли, мисс Госфорд? Мне знакома ваша фамилия. Вы, случайно, не связаны узами родства с кенсингтонскими Госфордами?

Нина уронила вилку на фарфоровую тарелку с изображением ивовых ветвей. Громкий звук привлек внимание всех присутствующих. Я заметила, как Нина и Эдди обменялись взглядами.

— Да, но я не слишком часто там бываю, — наконец ответила она и, схватив бокал, опустошила его. Упоминание о семье вновь заставило Нину закрыться. Впрочем, она и без того достаточно скрытная.

— А почему? — недоверчиво спросила Роуз. — Неужели кто-то в здравом уме готов променять Лондон на Корнуолл?

Нина с неуверенным видом обвела взглядом стол, словно искала помощи у присутствующих. Она явно чувствовала себя не в своей тарелке, и я ломала голову, как бы поскорее сменить тему.

— Ты способна думать о чем-нибудь другом, Роуз? — вмешался Александр. — В жизни существует нечто большее, чем Лондон.

— Я только поинтересовалась, — угрюмо ответила Роуз, подцепила вилкой морковку и подперла щеку кулачком.

— Нина — очень многообещающая художница, — обратился мистер Блай к лорду и леди Тремейн, стараясь спасти ситуацию. — Почему бы вам не рассказать о новой работе, которую вы начали на прошлой неделе?

Нина уткнулась в свою тарелку, и я заметила заигравшую на ее губах улыбку.

— Я изучаю разложение, — заявила она высокомерно, бросая вызов любому, кто осмелится бросить вызов ей. Теперь она гораздо больше походила на себя. Побледнев, мистер Блай испустил вздох.

— Как отвратительно! — вскрикнула Роуз, а я прикрылась салфеткой, пытаясь спрятать смех.

— Полагаю, эта тема завораживает, — заметила я, перестав ухмыляться. — Разложение — это часть жизни, но мы предпочитаем игнорировать его, хотя в действительности и наша собственная кончина неизбежна.

— Да, но должны ли мы думать об этом, когда еще так молоды? — спросила Роуз. — Разве нельзя просто наслаждаться жизнью?

— Разложение не считается с возрастом, — возразила Нина. — С момента рождения организм начинает разлагаться. Красота увядает, как срезанные цветы, пока совсем не засохнет и не исчезнет полностью.

Роуз умолкла, слегка приуныв при мысли о том, что и ей суждено увянуть, как букетику фиалок. Эдди пытался подавить смех, потягивая вино из бокала. Нина блестяще справилась с поставленной им задачей: заставить Тремейнов чувствовать себя неуютно.

— Вы совершенно правы, мисс Госфорд, — вступил в разговор лорд Тремейн. — Взять хотя бы Мировую войну — сколько молодых жизней сгинуло в окопах! Все обратилось в прах.

При упоминании о войне над столом повисло тяжелое молчание. Я заметила, как мистер Блай инстинктивно схватился за свою больную ногу. Я была маленькой, когда в Европе бушевала война, но хорошо помнила отсутствие дома отца, который тоже воевал. Я часто задумывалась: не потому ли он менее близок со мной, чем с Мэри и Джорджем? Я родилась в самый канун войны и не знала, каким отец был до нее, но уверена, что она повлияла на него. Моя память сохранила ощущение постоянного напряжения, царившего в нашем доме. Мама с нетерпением ждала писем от самого важного в ее жизни мужчины, которого я не помнила. Каждую телеграмму она получала с полными ужаса глазами. Когда же отец наконец вернулся, он стал запираться в кабинете и проводил там долгие часы, не вынося толпу и шум.

Александр озабоченно посмотрел на мать, они обменялись понимающими взглядами. Интересно, отличались ли его воспоминания о войне от моих? Он ведь немного старше меня и, должно быть, помнил, каким был лорд Тремейн до ранения.

— Как насчет шампанского? — объявила леди Тремейн в тот момент, когда ее муж снова открыл рот. Все встрепенулись, словно темная туча, грозившая обрушить ливень, вдруг прошла мимо. — На сегодня хватит, любовь моя, — прошептала она на ухо мужу, и тот кивнул.

Стайка лакеев впорхнула в зал с подносами, на которых стояли бутылки шампанского, высокие хрустальные бокалы и десерт. Напряжение за столом мгновенно рассеялось. Едва я успела отведать вкуснейший лимонный поссет[8], как мое внимание привлекли слова лорда Тремейна, обращенные к мистеру Блаю.

— Я открыт для новых идей, — говорил он. — Но это поколение хочет изменить все. Они убеждены, что знают лучше, но при этом обладают довольно скромным опытом. Мы сражались и рисковали жизнью ради их свободы — и как же они выказывают свою благодарность? Мой сын не позволяет мне охотиться на моей собственной земле. Охота! А что дальше?

— Отец, пожалуйста! Неужели нам обязательно снова это обсуждать? — Александр вздохнул, поставил локоть на стол и потер переносицу.

Мистер Блай явно разрывался, не в силах решить, на чью сторону ему встать — графа или виконта. Первый контролировал бюджет нашей школы, тогда как от второго зависело ее будущее. Моя ложка повисла в воздухе, и я переводила взгляд с сына на отца.

— Но это же безумие, Александр! Оленей необходимо отбраковывать. И раньше ты это понимал, — произнес лорд Тремейн с издевкой. Я почувствовала, как вспыхнули мои щеки, и опустила взгляд на свой десерт.

— Ну вот, мы опять вернулись к теме смерти… — печально пробормотала Роуз, ковыряясь ложечкой в поссете.

— Я не говорил, что мы должны прекратить отбраковку, — спокойно ответил Александр. Я следила за ним, но он упорно не смотрел в мою сторону. — Я предложил не убивать оленей больше, чем требуется, чтобы прокормить нас и местную общину. Ни к чему отстреливать их ради забавы. Возможно, имеет смысл просто перевести стада на новые пастбища?

Лорд Тремейн насмешливо фыркнул, и я заметила, как напряглись мускулы на лице Александра.

— Если ты хочешь собрать их в одном месте, мой мальчик, то я с удовольствием посижу в сторонке и посмотрю, как тебе это удастся.

— Полагаю, на этом мы остановимся, — спокойно и одновременно властно проговорила леди Тремейн, поднимаясь на ноги. — Если вы, джентльмены, хотите продолжить беседу об охоте, то, пожалуйста, не стесняйтесь. А мы с вами, леди, удалимся в гостиную и будем пить чай.

Она сделала нам знак подняться и повела из столовой, оставив мужчин за столом. Эдди смотрел на нас с мольбой — он не желал провести остаток вечера в сугубо мужской компании, — и я подбодрила его улыбкой.

Леди Тремейн привела нас в гостиную, и следом дворецкий вкатил столик на колесиках. На нем