Прекрасные маленькие глупышки - Оливия Хоррокс

— Это не оправдывает того, что он с вами сделал, — мягко ответила я, коснувшись его руки в попытке утешить. Почувствовав, как дернулись его пальцы, я тут же в смущении убрала руку. Наверное, зря я это сказала.

Некоторое время мы ехали в молчании. Я понятия не имела, куда мы направлялись, но мне было все равно. Заметив, что он крепко вцепился в руль, я взглянула на его лицо. В напряжении он покусывал внутреннюю сторону щеки, явно чем-то озабоченный.

— Я никому не скажу… если именно это вас беспокоит, — произнесла я наконец.

Он посмотрел на меня с облегчением, и пальцы на руле слегка разжались.

— Почему вы вернулись в наш дом? — осведомился он, меняя тему.

— Я хотела забрать свою книгу, — запинаясь, объяснила я, чувствуя себя очень глупо и проклиная Нину за то, что она украла эту чертову собачонку!

Но Александр вдруг ослепительно улыбнулся.

— Она у меня в машине. Если хотите, мы можем найти какое-нибудь тихое место и дочитать ее.

— Я не обижусь, если вы просто отвезете меня домой, — выпалила я, испытывая вину за то, что солгала ему — неизменно доброму даже после всего пережитого.

— Нет, я хочу ее дочитать, — настаивал он. — Но, возможно, вы уже не хотите? Вы так и не ответили мне вчера…

Мгновение я помедлила, теребя упавший на лицо локон, который никак не желал слушаться.

— Нет, мне тоже хочется дочитать. Я просто боюсь причинить вам какие-либо неприятности. Если вы планируете жениться, разве Эвелин не сочтет это неподобающим?

— Значит, вот что вас беспокоит? — удивился он, и я кивнула, хотя и не была вполне уверена, что это именно так. — Эвелин все равно, с кем я провожу время, Берди, — безразличным тоном бросил он.

Подобные слова о невесте показались мне довольно странными. Однако я вспомнила, как равнодушна к Александру была Эвелин вчера вечером. Предположив, что он знает ее лучше, я молча пожала плечами.

— Хорошо. Значит, решено, — сказал он. — А теперь, если не возражаете, мы сначала заедем в одно место.

Александр припарковал машину возле пляжа на северном побережье, вышел и открыл для меня дверцу.

— Что мы здесь делаем? — спросила я, озираясь. Солнце светило очень ярко, и я прикрыла глаза рукой.

— Это секрет, — ответил он и устремился направо по тропинке, бегущей по скале. Несмотря на все расспросы, ничего большего я не добилась.

— Вы уверены, что это правильный путь? — пропыхтела я, пробираясь через колючие заросли ежевики в опасной близости от обрыва.

— Совершенно уверен, — коротко ответил он, не сбавляя темпа.

Я последовала за ним по тропе, с обеих сторон обрамленной высокими травами. Место становилось все более диким, и я уже собиралась крикнуть Александру, что, возможно, мы свернули не туда, но он внезапно начал спускаться и исчез из виду. В ужасе от того, что он может упасть с обрыва, я последовала за ним. И вдруг остановилась как вкопанная — теперь я поняла, почему мы выбрали этот путь. Вырубленные в скале каменные ступени вели вниз, к сверкающему зеленому озеру, скрытому от глаз под выступом скалы, с которого открывался вид на море. От захватывающего дух пейзажа у меня сильно закружилась голова, и я прислонилась к валуну. Александр шагал через две ступени и, только преодолев полпути, обернулся, чтобы посмотреть, иду ли я за ним. Сделав глубокий вдох, я начала спускаться.

Озеро защищали от ветра высокие скалы, и вода в нем, совершенно неподвижная, напоминала лист зеленовато-голубого стекла. Сбросив туфли, я коснулась ее пальцем, и по поверхности пробежала рябь.

— Ну как, стоило ради этого предпринять рискованное путешествие? — спросил Александр за моей спиной, и я обернулась к нему.

— Это озеро словно из сказки, — прошептала я, не веря своим глазам.

— Это один из самых больших секретов Корнуолла, так что никому не говорите о нем. Даже Генри и Роуз не знают. Сюда я убегаю, когда мне нужно побыть одному, — пояснил он, расшнуровывая туфли.

Закатав брюки, он сел на камень и поболтал ногами в воде. Я подошла, устроилась рядом и тоже опустила ступни в воду. Скала была теплой, а вода — восхитительно прохладной. В этом месте царила безмятежность, однако я не могла перестать думать о том, что видела в доме, и задавалась вопросом, думал ли об этом и Александр.

— Могу я кое-что у вас спросить? — наконец проговорила я и, прищурившись, посмотрела на него. Его силуэт вырисовывался на фоне солнца, лучи играли медными отблесками в его блестящих волосах.

— Вы слишком любопытны для человека, который не любит делиться своими тайнами, — улыбнулся он, не отводя взгляда от поверхности озера.

Он не сказал «нет», так что я продолжила:

— О чем вы спорили с вашим отцом?

Александр не ответил, и я испугалась, что, возможно, перешла границы нашей вновь обретенной дружбы. Наконец он вздохнул:

— Когда отец умрет, я унаследую Эбботсвуд и все обязательства, сопряженные с этим. Правда, теперь речь идет о том, чтобы я взял бразды правления раньше. Мама хочет, чтобы отец больше отдыхал — в интересах его здоровья.

Я протяжно присвистнула, и он кивнул, прикрыв глаза. Его невероятно длинные ресницы почти коснулись скул.

— Но правда заключается в том, что я управляю поместьем с тех пор, как он ушел на войну, и он не может этого вынести, — печально произнес Александр. — Поместье веками принадлежало нашей семье, переходя от отца к старшему сыну. Но сейчас, впервые в истории, все происходит несколько иначе… Отец полагает, что мне приятно командовать им теперь, когда ему требуется моя помощь, и поэтому превращает обсуждение каждого решения в битву за власть. Жизнь многих семей и предприятий зависит от Эбботсвуда, и наш долг — защищать их. Но времена меняются. Слишком многое произошло с тех пор, как началась война… Я пытаюсь убедить отца, что мы должны приспособиться к новым условиям, если хотим выжить, но он и слышать об этом не хочет. Я мечтаю сохранить Эбботсвуд для будущих поколений и для местных жителей, работающих на его землях. Однако он считает, что мною руководит дух противоречия.

— Что вы имели в виду, когда упомянули о своих жертвах? — спросила я, и он повернулся ко мне, приподняв брови от удивления.

— Как долго вы слушали? — осведомился он.

Я почувствовала, что к лицу прилила краска, и опустила взгляд.

— Гораздо дольше, чем следовало. Простите меня. Любопытство одержало надо мной верх.

— Месье Пуаро одобрил бы это, — заметил Александр, и я робко улыбнулась: крошечный уголек гордости затеплился где-то внизу моего живота. — Наверное, я просто погорячился…