Ангел с черным крылом - Аманда Скенандор

Друзилла нервно хмыкнула и присела на край своей кровати как настоящая дама. Уна вспомнила, что говорила на собеседовании миссис Хэтфилд о дурной породе, и приняла позу поприличнее: скрестила ноги и сложила руки на груди. Остается надеяться, что Друзилла не побежит тут же жаловаться на постыдное поведение своей соседки.

К ее удивлению, Друзилла скинула тапочки и тоже развалилась на кровати.

– Ну, что, поспим чуток перед ужином? – прошептала она по-детски заговорщическим тоном.

Уна прикрыла глаза. По правде сказать, она изрядно вымоталась, прилагая все усилия, чтобы попасть сюда.

Но не прошло и минуты, как снова раздался голос Друзиллы:

– Ну, ты чего, совсем? Ботинки хоть сними!

Нехотя Уна расшнуровала свои ботинки и сняла их. Подождав, пока Друзилла снова закроет глаза, Уна быстро спрятала ботинки под подушкой. Странный поступок? Пускай! Зато цела будет ее единственная пара ботинок!

Глава 15

Следующим утром Уна неслась по Двадцать шестой улице, на ходу натягивая пальто и поправляя на голове нелепый белый чепчик. Друзилла семенила за ней. Уна сказала, чтобы та не ждала ее, но Друзилла осталась и ждала, пока та наденет на себя форму в такой же спешке, как голодный пес жует найденную под лавкой кость.

Уна проснулась вовремя. Друзилла так шумно собиралась и болтала, что не проснуться было невозможно. Но уснула снова, как только Друзилла ушла на завтрак. Уна была типичной «совой» и уже давно не вставала рано. Ведь у тех бедняг, что тащатся на работу с рассветом, карманы, как правило, почти пусты. Так что лучше было выспаться и выйти позже, когда на улицах появятся толстосумы.

Второй раз Уна проснулась, только когда Друзилла заскочила за пальто. И вот теперь они пытаются догнать своих сокурсниц и рискуют опоздать на занятия в первый же день. При этом Друзилла то и дело останавливается и отходит в сторону, пропуская встречных пешеходов. Когда они доплелись так до угла улицы, Уна, устав от бесконечных «простите», «извините» и «после вас» своей соседки по комнате, просто схватила Друзиллу за руку и потащила ее сквозь толпу.

Комплекс зданий больницы Бельвью казался массивной крепостью из серого камня и занимал два квартала вдоль Ист-Ривер. В самом высоком из зданий, расположенном по центру, было пять этажей. Весь комплекс напоминал неровную букву «Т», развернутую верхушкой к Двадцать восьмой улице. Больница была обнесена высокой кирпичной стеной с трех сторон. С четвертой были речные доки и Двадцать шестая улица, вдоль которой шел временный деревянный забор. Он остался здесь еще со строительства больницы, и его собирались заменить на решетку с проходной.

– Какое чудное здание! – воскликнула Друзилла, в очередной раз остановившаяся на припорошенной снегом лужайке позади недостроенной проходной.

Скорее напоминает тюрьму, подумала Уна, вспомнив примерно такое же серое здание на острове Блэквелла. Она вздрогнула и потащила Друзиллу дальше. Они вприпрыжку, перескакивая через две ступеньки, взбежали по изогнутой лестнице с металлическими перилами, что вела к парадному входу. Как раз вовремя: директор – мисс Перкинс – призывала к порядку галдящих в ожидании начала занятий учениц.

– Итак, леди, добро пожаловать в больницу Бельвью! – начала она свою приветственную речь. – Сегодня начинается довольно занимательная глава вашей жизни. Этот период потребует от вас строжайшей дисциплины, беспрекословного подчинения и усердия. Не все из вас осилят этот тернистый путь. Но те, кому это удастся, будут вознаграждены тем, получив полезную профессию и смогут служить во благо людям, ради богоугодной цели.

Уна почесала шею там, где воротничок формы натирал сильнее всего. Богоугодной цели? Можно подумать, их тут в монахини посвящают! Уна перевела взгляд с мисс Перкинс на своих сокурсниц. Некоторые из них – и в том числе Друзилла – слушали директрису, раскрыв рот. Многие были так напуганы, словно их сейчас бросят в клетку со львом. Но были и те, кто смотрел на все это свысока. Эти, наверное, вроде мисс Хэтфилд – самовлюбленные девушки из хороших семей.

У Уны уже была полезная профессия. Возможно, не столь полезная другим, зато полезная ей самой. А по поводу богоугодной цели… Ее цель простая: остаться в живых и не попасть за решетку. К тому же перед глазами Уны опять всплыл образ ее матери. Та всю жизнь старалась во благо других и проповедовала все эти благочестивые бредни. И что хорошего это принесло ей? Так что пускай ее соученицы лезут из кожи вон ради богоугодной цели. Ей надо просто отсидеться тут и делать все, чтобы ее не исключили – ведь только так она может сейчас избежать новой встречи с копами. Если при этом она получит еще несколько полезных навыков и освоит еще один способ обчищать не только карманы, но и дома – прекрасно.

Закончив свою приветственную речь, мисс Перкинс представила главных медсестер, стоявших подле нее. Из них три были из медицинского отделения и три, в том числе и мисс Хэтфилд, из хирургического.

– Эти многоуважаемые леди будут с вами каждый день, обучая вас и руководя вашей работой в отделениях. Они когда-то были такими же ученицами, как вы сейчас, и стали старшими медсестрами благодаря исключительному усердию и прилежанию. Берите с них пример, слушайтесь их во всем. Через год лучшая из вас, возможно, тоже станет старшей медсестрой.

Уна глянула на восторженно кивающую Друзиллу и закатила глаза. Директриса ушла. Пять из шести старших медсестер тоже разошлись по отделениям. Учениц поручили заботам мисс Хэтфилд.

Та выждала, пока директриса ушла в свой кабинет. И тогда только обратилась к девочкам.

– А теперь посмотрите вокруг! – сказала она своим слегка высокомерным тоном, запомнившимся Уне еще на собеседовании.

Все послушно завертели головами в разные стороны. Уна не поняла: им надо было осмотреться вокруг или получше разглядеть друг друга? Ни ее сокурсницы, одетые в точно такие же темно-синие платья в белую полоску, ни фойе с выбеленными стенами и мраморным полом не казались Уне особо примечательными. На стене справа висело три портрета. Мужчины с довольно скучными физиономиями. Врачи, судя по прикрепленным к портретам позолоченным табличкам. У левой стены стоял огромный стенд с фотографиями всех работающих в больнице врачей и медицинских сестер. Уна искренне надеялась, что их не заставят учить имена и должности всех этих людей. Обращения «эй, ты!» в трущобах хватало с лихвой. Если за этим следовала твоя кличка, то это было знаком особого дружелюбия. Но… выражения лиц этих мужчин на портретах подсказывали Уне, что «эй, ты!» и «Одноглазый Джо!» здесь совсем не уместны.

Слава богу, мисс Хэтфилд не стала называть всех врачей поименно.

– Вы еще вовсе не медицинские сестры. И даже не ученицы. Вы просто испытуемые, у всех вас сегодня начался испытательный срок. И вы, по сути, мало чем отличаетесь от тех неграмотных и неотесанных женщин, что моют здесь полы. И не меньше десятка из вас, может быть даже пятнадцать, будут исключены в течение первого же месяца.

Говоря все это, мисс Хэтфилд расхаживала взад-вперед. Мерное цоканье ее каблучков по мраморному полу отзывалось в зале гулким эхом.

– Выдержать испытательный срок в стенах нашей школы – это совсем не легкая задача. Нервозность, забывчивость, непослушание и, – тут она метнула взгляд на Уну, – опоздания здесь не прощаются, без всякого снисхождения! Это всем понятно?

Девушки энергично закивали головами.

– Если кто-то из вас передумал, можно уйти прямо сейчас. Никакого наказания за это не последует. Если кто-то чувствует себя не на своем месте. Или осознал, что не осилит этот трудный путь.

И снова взгляд недобрых голубых глаз остановился на Уне.

Уна не отводила глаз. Эта мисс Хэтфилд ничто против жуликов, гангстеров и копов, с которыми Уне приходилось иметь дело в трущобах. И все же у Уны вспотели ладони и чаще забилось сердце. А она-то хотела вести себя тихо и оставаться незаметной.

– Все остаются? – переспросила мисс Хэтфилд после очередной долгой паузы. – Отлично! Тогда приступим.

* * *

Не прошло и пары