Дассария - Абай Тынибеков

Ктесибий, ожидавший нападения основных сил в центре построения, услышав атакующий клич кочевников с боков от себя, но не видя врага перед собой, был удивлён избранной им тактике и недоумевающе вертелся на коне, всматриваясь туда, откуда, по его мнению, противник должен был ударить в первую очередь.

Полководцы Терсит и Мильтиад вступили в сражение. Недолго думая, Ктесибий в спешном порядке разделил всех своих людей на две равные части и направил оба полусотенных отряда к ним на помощь, сам же возглавил тот, который двинулся к Терситу.

* * *

Дассария остановил коня. Услышав отдалённые звуки начавшейся битвы и потухающим сознанием понимая, что сотники Дуйя и Фарх уже столкнулись с греческими войсками, он из последних сил прохрипел:

– Вперёд!

Десятник, что следовал всё это время рядом с ним, тут же приподнялся в седле, выхватил меч, махнул им в сторону врага и громко выкрикнул:

– За мной!

Все десять воинов дозорного отряда, замершие позади в ожидании велений, сорвались с места вскачь, нахлёстывая плетьми своих коней, с грохотом пролетели мимо правителя и, быстро отдаляясь и на полном скаку выстраиваясь в одну линию, устремились прямо к светлеющему вдали озеру.

Дассария, сколько ни силился, уже не мог совладать с собой. Поведя мутным взором по сторонам, но ничего уже не видя перед собой, он сжал непослушными пальцами левой руки край сакского плаща, с усилием стянул его с себя, уронив на землю, затем склонился, взял этой же рукой греческий шлем, который всё время держал на сгибе правой, почти онемевшей руки, и надел его на голову. Его иноземный боевой конь, влекомый стадным инстинктом, не получая команд от хозяина, лёгкой трусцой побежал вслед за удалявшимися воинами. Теперь сознание Дассарии окончательно потухло. Мгновенно расслабленное тело подалось вперёд и припало к гриве. Руки висели плетьми, болтаясь по бокам от шеи скакуна.

* * *

Феспид всё чаще оглядывался на дальний берег озера. Он видел, что стоявший впереди него Ктесибий не был атакован врагом и, разделив свою сотню, уже помогает флангам. Опасаясь теперь появления саков сзади, Феспид развернул новобранцев в ту сторону и, проведя коня меж их рядов, выступил перед ними, оказавшись лицом к воде. Внезапно в тылу его отряда послышались крики, и тут же, заглушая их, оттуда донеслись звуки сражения. Он понял, что всё-таки подвергся атаке врага с того направления, где не так давно стоял Ктесибий.

«Эх, рано отошёл Ктесибий. Саки, налетев на оба моих фланга, сумели отвлечь его внимание. Они всё рассчитали правильно. Терпеливо выждав его уход, они скрытно подошли к его прежней позиции. Да, трудно будет мне без него противостоять им, имея при себе только новобранцев. Очень жаль, что Ктесибий, сам того не ведая, невольно оголил весь мой центр. Что ж, ничего уже теперь не исправить, нужно поднять дух новичкам, биться и обязательно опрокинуть врага», – с сожалением подумал он.

Мгновенно оценив ситуацию, Феспид выхватил меч и, выкрикивая боевой клич «Элелеу! Элелеу!», ринулся обратно.

* * *

Десятник, начальник дозорного отряда, направленный Дассарией в атаку в самую последнюю очередь, во главе своей горстки воинов, так и не издав ни единого возгласа, врезался в стоявший на его пути греческий отряд. Первое, что он сразу заметил, очень даже удивило его и одновременно обрадовало. Враг странным образом располагался к нему спиной и явно не ожидал ни его приближения, ни нападения, отчего ему удалось с наскока сразить множество воинов, тем самым внеся панику в их ряды. Но очень скоро его преимущественное положение изменилось. Противник во много раз преобладал числом и быстро овладел ситуацией в свою пользу. Десятник с людьми оказался в полном окружении.

* * *

Битва была завершена незадолго до рассвета. Дождавшись появления светлого отсвета восходящего на небе светила, Феспид, как только блеснули самые ранние утренние лучи, начал объезд окрестностей озера, где прошло ночное сражение. Всюду, кроме западного побережья, земля была сплошь залита кровью и усеяна телами поверженных воинов. Звенящая тишина, вновь наступившая во всей округе с приходом зари, лишь изредка нарушаемая протяжными стонами раненых людей, теперь уже была иной, зловещей, не оставив и малейшего следа от того спокойствия, что царило здесь до прошедшего полнолуния.

Зрелище, представавшее его взору по мере продвижения, красноречивее любого из докладов военачальников свидетельствовало о прошедшем здесь столкновении. Из всего, что он увидел своими глазами и услышал от полководцев, ему стало ясно, что саки совершили набег двумя сотнями и ещё десятком воинов, ударившим по центру его сотни новобранцев. Командующий вёл своего коня тихим шагом, медленно объезжая тела, и внимательно всматривался в убитых, часто и подолгу останавливаясь около сакских воинов, склоняясь над ними и тщательно разглядывая каждого из них, чтобы изучить и запомнить все детали обличия и вооружения саков. До сих пор так близко ему ещё не доводилось видеть хотя бы одного из сакских воинов. Колчаны кочевников были туго набиты стрелами. Это было понятно, ведь в темноте луки не могли применяться должным образом. То, что поначалу он даже и не уловил, теперь поразило его до глубины души. Раненых, но ещё живых среди них не было. Каждый сак, получивший увечье и не могущий больше продолжать сражение, сам добил себя, причём сделал это как сумел, в какую часть своего тела смог достать оружием. Порой Феспиду казалось, что некоторые из них помогли близлежащим собратьям сделать это. Видимо, догадывался он, те сами уже были не в состоянии лишить себя жизни. Кто-то из них вонзил нож в сердце. Кто-то перерезал горло. Кто-то распорол живот.

Видя в их руках внешне схожие по форме окровавленные ножи, Феспид больше не сомневался, что эти сотни не ждали подмоги и пришли сюда либо победить, либо умереть. Так или иначе, но сдаваться в плен они не умели, и такое поведение внушало только уважение и порождало даже некое подобие зависти к мужеству, храбрости, отваге. Впервые столкнувшись в бою с сакскими воинами, не знавший доселе об их истинных боевых качествах и ничего не ведавший об их характерах и силе духа Феспид изменил своё отношение, отныне уже не воспринимая саков как глупых, сильно отставших в развитии дикарей. Именно так зачастую пытались представить их некоторые соратники полководцы.

Потери греков были велики. Почти такое же число воинов, какое было у противника, полегло на поле битвы и с его стороны. Из новобранцев приняли смерть двадцать четыре человека. Полсотни раненых были собраны к месту, где размещался лагерь. Среди