12 апостолов блокадного неба - Марина Викторовна Линник

С улицы послышались голоса и топот. Выглянув осторожно из окна, Отто заметил, что к дому со всех сторон, пригибаясь к земле, бегут фигуры.

– Солдаты и полицаи, – проговорил он, пытаясь что‑то разглядеть в темноте. – Человек двадцать-тридцать. Обложили!

– Ничего, будем прорываться! – решительно заявила Маша, прижав к груди автомат.

– Ребятушки, держите! – сказал дед, доставая из подпола небольшой мешок. – Думал, что взорву к чертям хату вместе с фрицами, когда напьются… да вам сейчас нужнее. А вот пулемет – мне… Я прикрою вас!

Развязав мешок, Адам увидел с десяток гранат.

– Карашо, дед, гут!

А между тем события стремительно развивались. Окружив дом, немцы и полицаи затаились в ожидании команды.

– Рус, komm! Рус, komm! – услышали Маша и Отто.

Следом за словами пронеслись несколько автоматных очередей, разбивших окна и перебивших посуду, стоявшую в горке.

– У, ироды окаянные, – заряжая оружие, проворчал Терентич. – Ну ничего. Сегодня дед щедрый. Он угостит вас на славу! Бросай гранату! Слышь?

Адам достал гранату и, сняв чеку, метко бросил ее в распахнутую дверь. Раздался оглушительный взрыв, заставивший фрицев укрыться за деревьями и сараем. Очнувшись спустя мгновение, они повели методичный огонь. Отто и Маша, спрятавшись за дверной притолокой, отвечали короткими очередями.

– Кидайте еще гранаты и прорывайтесь к лесу! – скомандовал Терентич партизанам. – Вперед!

Поливая врагов огнем, старик вызвал на себя их удар, давая возможность Маше и Адаму вырваться из окружения. Когда в диске не осталось патронов, хозяин дома бросил пулемет и, схватив карабин, прицелился. Однако, оправившись, немцы за это время успели занять позиции и теперь уже вели прицельный огонь.

Бежавшие в сторону леса партизаны внезапно услышали взрыв. Обернувшись, они увидели столб огня, охвативший хату доблестного хозяина.

– Спасибо тебе, дед Терентич. Мы никогда не забудем твоей доброты. Пусть земля будет тебе пухом, – прошептала Мария.

– Немцы, – указав на огни, сказал Отто. – Бежим! Нам нельзя останавливаться.

Увы, в этот день судьба отвернулась от героев. Силы были слишком неравны. Укрывшись за грудой дров в Карыжском лесу у Званного, они отчаянно отстреливались. Трассы вражеских пулеметов и автоматов прижимали их к земле. Пули свистели возле самых лиц. Прорезав очередью кусты огненной очередью, за которыми засели враги, автомат Адама замолк.

– Патронов больше нет, гранат – тоже, – сказал он, посмотрев на возлюбленную влажными от волнения глазами. – У меня осталось всего два патрона в пистолете. Ты понимаешь, для чего. Я обещал твоей матери, что ты никогда не попадешь в руки карателям… Прости меня! Я люблю тебя…

Именно здесь, на живописном берегу реки Сейм, в урочище Затон, двое влюбленных воссоединились. Их сердца, сродни извилистым рекам, слились в единое целое, унося с собой потаенные мечты и душевные переживания, хранимые в тайниках души.

Местные шептались, что, найдя тела партизан за грудой дров, фашисты еще долго бессмысленно пронзали штыками тело Отто и кричали что‑то по-немецки. Вероятнее всего, они мстили за неспособность постичь благородство человека, отказавшегося убивать во имя тоталитарной машины, жаждущей править через насилие. А быть может, они остались без своих «тридцати сребреников». Кто знает…

Держись!

Сергей проснулся с ощущением нависшей угрозы. С трудом раскрыв глаза, он насторожился, с тревогой оглядывая предрассветное небо. «Может, мне померещилось? – подумалось ему. – Неудивительно. Вчера не было сил даже поужинать. Вернувшись с задания, я сразу завалился спать. Сколько у нас вчера было вылетов: пять или шесть? Хм… странно. Раньше помнил все до мелочей. А сейчас… бесконечные схватки с истребителями и бомбардировщиками немчуры, разведка и штурмовки по немецкой пехоте – все слилось в сплошную гудящую мясорубку… Интересно, Степаныч успел залатать самолет? Да-а… нас вчера изрядно потрепали, еле дотянули до аэродрома».

Летчик погрузился в воспоминания о первом дне в полку. Подполковник Степан Харитонович Марковцев, командир 233-го штурмового, лично встречал свежее пополнение.

Окинув прибывших цепким, изучающим взглядом, он про-изнес:

– Несколько дней назад наши войска начали решительный штурм Ржева. Немцы превратили город и подступы к нему в неприступный укрепрайон. Наш приказ – поддержать с воздуха наступление, помочь освободить город, взять железнодорожные станции Суджа и Черополино. Знаю, среди вас есть обстрелянные бойцы, рвущиеся в бой. Не так ли?

В строю заулыбались. Конечно, грезили о схватках с асами люфтваффе. Горячая кровь кипела, жаждала подвигов, жарких баталий.

– Отставить улыбки в строю, – нахмурился подполковник Марковцев. – Наш враг еще силен… Мы отстояли Сталинград, но пока еще не изгнали полностью врага с наших земель.

Командир медленно прошелся вдоль строя, сверля взглядом лица новобранцев.

– Вот скажите, товарищи летчики, а вы знаете, зачем вы здесь?

– Как – зачем? – удивился один из новобранцев. – Чтобы воевать с немцами.

– Воевать – и всё? – остановившись подле него, задал вопрос Марковцев.

– Ну… нет. Воевать и побеждать.

– Вот именно, товарищи! – согласился комполка. – Бить, драть и побеждать. Но не забывайте, против нас брошены лучшие стервятники люфтваффе. Они тоже хотят бить и побеждать. Наша задача – вырвать им жало и истребить это змеиное гнездо… А теперь берите планшеты, карандаши… и рисуйте.

Вновь прибывшие удивленно переглянулись. Они не вполне понимали намерения командира, тем не менее послушно извлекли бумагу и карандаши и устремили сосредоточенный взгляд на подполковника.

– А что рисовать-то?

– Что спрашиваешь? – проговорил командир. – Вражеские самолеты: хейнкели, юнкерсы, мессеры. Вы же все уже видели их, не так ли? Хотя бы на картинке. Некоторые из вас, я знаю, еще и сбивали, но большинство стреляло только по конусам. Вот так и давайте изобразите их силуэты на бумаге.

– Разрешите обратиться, товарищ командир, – сказал младший лейтенант Сергей Жигальцов.

– Разрешаю.

– А рисовать самолеты в разных ракурсах с обозначением сектора обстрела и с полным вооружением?

Подполковник прищурился, окинув взглядом удалого бойца с открытым лицом, смелым взглядом и слегка поджатыми губами. «Толковый малый, сразу уловил суть дела, – заметил комполка. – Надо приглядеться к нему».

– Все верно… Участвовали в боях?

– Так точно. Разрешите приступить?

– Разрешаю!

Через пару дней новобранцы уже хорошо освоили слабые места противника, что в будущем стало их спасением и помогло сохранить многие жизни.

Новички, в том числе Сергей Жигальцов, рвались в бой. Подполковнику нравилась горячность пилотов, и он всячески поддерживал их стремление «воздать по заслугам», отомстив за гибель родных, близких, товарищей, даже несмотря на ряд происшествий, случившихся с новичками в первую неделю, в одном из которых погиб самый юный пилот, совершив досадную ошибку.

– Прежде чем садиться за штурвал, – устроил командир серьезную головомойку инструктору и летчикам, – вы обязаны