Верхом на ветре - Лючия Сен-Клер Робсон

казалось со стороны. Шкуру нужно было отскребать очень тщательно. Разбирающая Дом не раз говорила ей, как важно, чтобы поверхность стала ровной и гладкой. Впрочем, из этой шкуры и так ничего хорошего не сделают. Сейчас не лучший сезон для заготовки шкур. Бизоны сбрасывали зимние шубы, и мех был покрыт грязью, навозом, пылью и дохлыми насекомыми. Он отваливался клочьями грязного войлока. Снимать шерсть оказалось еще тяжелее, чем отскребать мясо. Ее было трудно выдернуть, двигая скребком по поверхности шкуры. Шерсть липла к мокрой коже Синтии, забивалась в нос и заставляла чихать. Зола с водой, которыми Разбирающая Дом натерла шкуру, чуть взрыхлили шерсть, но это не очень помогло. Быть может, Разбирающая Дом сделает из нее подошвы для повседневных мокасин, или коврик, или коробку для пеммикана. Сколько труда ради куска грубо выделанной сыромятной кожи!

Синтия возила скребком туда-сюда до боли в руках. Срезать точно нужное количество мяса было непросто. Иногда она врезалась скребком слишком глубоко, и тогда остальное приходилось соскабливать до уровня оставленного углубления. Тяжелый скребок был сделан для взрослого и с каждой минутой становился еще тяжелее. От усталости было все труднее двигать им равномерно. Грубый кожаный ремешок, удерживавший кремневое лезвие под нужным углом к роговой рукоятке, натирал руки. На ладонях начали постепенно появляться волдыри мозолей. Склонив голову, она на секунду остановилась передохнуть, и перед глазами взорвались тысячи крошечных, с булавочную головку, огоньков, а мир вокруг закружился. Разговоры доносились откуда-то издали, словно из глубокой пещеры. Она закрыла глаза и представила себе лён. Его выделка была такой же ужасной работой. Она никогда не любила мять и трепать вонючие, подгнившие стебли, чтобы разделить волокна. А здесь никто не казался таким же усталым, как она. Но нужно было закончить начатое. Она не могла расстроить Разбирающую Дом.

Разбирающая Дом обтерла руки обрывком кожи, чтобы убрать как можно больше дубильного вещества, которое она втирала в свою антилопью шкуру в пятый и последний раз. Эта дубильная смесь была жуткой штукой. Когда Синтия увидела ее впервые, ее едва не стошнило. Разбирающая Дом открыла кожаный мешок и стала горстями вычерпывать смесь в центр шкуры, над которой они трудились. Синтия наморщила нос, когда Разбирающая Дом принялась размазывать состав по шкуре, энергично втирая его в кожу. Девочка робко дотронулась одним пальцем, опасаясь испачкать руки. Наконец она глубоко вдохнула и зарылась в смесь руками. Состав был сделан из липовой коры, растолченной в мелкий порошок и смешанной с жиром, печенью и мозгами бизона. Это была отвратительная вонючая слизкая серая масса, которая от времени не становилась лучше. У нее ушел час на то, чтобы песком полностью стереть с себя эту массу. Но и после этого запах остался, хоть, возможно, только в ее воображении.

Разбирающая Дом снова встала на колени рядом с Синтией и потянулась к скребку. Однако Синтия упрямо вцепилась в него и покачала головой. Разбирающая Дом с улыбкой посмотрела, как девочка упорно продолжает трудиться. Она встала, сходила в типи Черной Птицы и вернулась с другим скребком. Они завершили работу вместе. Потом Разбирающая Дом закончила свой кусок кожи — обернула и натянула его вокруг молодого деревца, придав нужную форму, затем растерла гладким камнем, протянула несколько раз туда и обратно через кожаную петлю, добиваясь наилучшей гибкости. В конце концов она растянула шкуру на колышках, чтобы в последний раз просушить и выбелить на солнце, после чего та будет готова к копчению, но это уже совсем другой процесс.

— Хватит. — Разбирающая Дом встала и вернула скребок в жилище сестры, пока Синтия обтирала свой и убирала его в специальную коробку.

Потом Разбирающая Дом вразвалочку пошла к реке, и девочки втроем последовали за ней, словно утята. Когда они проходили через деревню, другие женщины и девочки откладывали свои инструменты и присоединялись к ним. Ищущая Добра взяла с собой тыкву, и Синтия поняла, что они будут играть в веселую игру — водяную собачку.

Проходя мимо жилищ Пахаюки в центре лагеря, Синтия и Имя Звезды задержались возле гостевого типи, где в тени кустов сидели Орел и Странник. Орел, не отрываясь от разговора с другом, чинил свой охотничий лук. Имя Звезды завела разговор с Орлом, а Странник, казалось, как обычно не обращал на них внимания. После похода за медом Имя Звезды прониклась нежностью к Орлу. Там он взял с них обещание молчать, показав жестами, будто передает им трубку. Имя Звезды была поражена тем, что он так легко шутит о серьезных вещах, но ей это понравилась. Однако несмотря на смех, девочки понимали, как важно их молчание. Синтии нравилось знать об Орле кое-что, чего не знает Странник. Каким самоуверенным выглядел этот Странник! Каким самодовольным! Он и сейчас казался таким — вел себя так, словно их не существует.

Она наблюдала за ним краем глаза, и ей почудилось, что она уловила тень улыбки, словно трепет листа на дереве в безветренную погоду. Но когда она взглянула снова, чтобы убедиться в этом, улыбки уже не было, а Странник рассматривал шестифутовую ременную петлю, натянутую между пальцами. Он наматывал ее виток за витком, пропуская средний палец под петлей с противоположной стороны и туго натягивая, а затем повторяя процесс в обратном направлении, пока ремень не оказался безнадежно запутан. К тому времени он привлек внимание не только обеих девочек, но и нескольких девушек, остановившихся посмотреть. Не сказать, чтобы этим девушкам был нужен какой-то предлог. Пустоголовые — вот как назвал бы их дядя Бен. И глаза у них, как у коров. Вечно красуются перед Странником. Как же они пошлы — хихикают, воркуют, хлопают ресницами, глядя на него… Отвратительно! Пусть забирают! Ей ничуть не нужен тот, кто способен обращаться с невинным ребенком так, как он обращался с ней.

Странник легко набросил последнюю петлю на пальцы и развел ладони, между которыми ремень оказался переплетен сложной сеткой. Тут он взглянул прямо на Синтию и улыбнулся, почти что робко. Он поманил ее легким кивком головы, и, зачарованная его пронзительным взглядом, она приблизилась к нему. Он осторожно снял натянутый ремень со своих длинных, сильных пальцев и надел на ее маленькие пальчики. Она вздрогнула от прикосновения. Он впервые дотронулся до нее после приезда из форта.

— Мое сердце радуется. — Она с трудом подобрала слова и покраснела.

— Потом возвращайся. Я научу тебя, как это делается. — Он снова улыбнулся.

Шагая вместе с Именем Звезды к реке, она размышляла над тем, как сохранить эту сплетенную сетку. Ей хотелось самой