Дорога радости и слез - Донна Эверхарт

– Здесь надо свернуть.

Мы почти уже доехали, и я села прямо. Мысли в голове налезали одна на другую. Я попыталась представить, что сейчас увижу. Мы добрались до дома в предрассветный час, и мной овладел ужас, который я до сей поры всеми силами пыталась сдерживать. В горле все пересохло. Меня страшило то, что я сейчас узнаю, то, что могло случиться за время моего отсутствия. У меня никак не получалось избавиться от дурного предчувствия. Я отсутствовала весь день, всю ночь, и сейчас вот-вот должно было наступить новое утро. Джо сбавил ход, чтобы объехать большой поваленный дуб, после чего мы оказались у зарослей сосен и елей, обрамлявших участок, на котором раньше стоял наш дом. Сквозь ветви деревьев я разглядела пляшущее пламя костра. Стояла тишина, но я приободрила себя тем, что в столь ранний час мои домочадцы все еще могут спать. Автоматически я положила ладонь на руку Джо. Он потянул поводья и остановил фургон.

– Если откуда ни возьмись выедет целый фургон, для моих это будет слишком большой неожиданностью. Дай я сперва одна схожу.

– Ладно.

Джо начал было мне помогать, но я покачала головой.

– Не надо, я сама.

Он снова сел на облучок и принялся ждать. Его дети уснули, и я почувствовала укол совести. Из-за меня им пришлось ночевать в фургоне, а не в собственных постелях. У меня затекло все тело, и я устала как собака. Придерживая на себе одеяло, я спустилась с облучка и принялась пробираться сквозь темень на свет костра.

Я решила, что лучше не подавать голос – вдруг мои еще спят, так зачем их зря будить? Может, это даже хорошо, что все тихо. Может, Сефу уже лучше. Я прошла по хорошо протоптанной тропинке, одной из тех, которые образовались нашими стараниями за долгие годы. Мама, понурившись, смотрела на огонь. Папа сидел рядом. Лейси не сидела и не спала. Она стояла чуть в стороне от родителей, словно боялась их. Мы с сестрой увидели друг друга практически одновременно. Ее вид потряс меня до глубины души. Ее волосы были спутаны и всклокочены, будто она их рвала на себе. Мама с папой оглянулись и увидели меня. Папа помог маме встать. Я ждала, что увижу у нее на руках Сефа, вот только ее руки оказались пусты. Я поискала глазами у костра. Затем обшарила взглядом освещенные огнем места. Глянула на стволы деревьев, которые мы приволокли во двор, на груду дров… Сефа нигде не было.

Где Сеф? Ответом мне была тишина, молчание родителей и отсутствие вопросов о докторе Стюарте. К горлу подкатила дурнота, и я чуть не извергла из себя съеденное мясо. Я сглотнула. Мама, ничего не сказав, лишь покачала головой, безнадежно махнула рукой, после чего поднесла ее ко рту. Она прислонилась к папе, а он обнял ее за плечо. «Только не Сеф!» – кричало все мое естество. Он возник перед моим мысленным взором. Мне вспомнилось, как он бегал, смеялся, кидал камни в реку прошлым летом. Как пытался удержать в руках бьющуюся скользкую форель, которую поймал папа. Голубоглазый, румяный мальчуган, с лица которого не сходила улыбка, который любил весь мир – просто так, за то, что он есть. Мне хотелось запустить пальцы в его черные мягкие локоны, услышать его хихиканье, почувствовать его объятия…

«Уолли?» – раздался тихонький голосок у меня в голове и тут же смолк.

Я больше никогда его не услышу.

Я вспомнила о последних мгновениях, проведенных с ним. О том, как утирала его грязный ротик, о том, как шлепала его, о волне дикого ужаса, накрывшей меня. В тот момент мне просто хотелось каким-то чудесным образом извлечь из него то, что он проглотил. Мне вспомнилось, как я крепко прижимала его к себе, после того как отшлепала. Как же быстро он оставил нас. Его жизнь была краткой как миг, а кончина ударила с силой бешеного урагана. Это я во всем виновата. Я.

Мама уже и так поняла, что никакого доктора Стюарта я с собой не привезла, но это сейчас не имело никакого значения. Ее тихий плач рвал мое сердце на части. Мне словно вбивали в грудь гвозди. Папа явно не знал, что делать, и потому он уставился себе под ноги. Мама подошла ко мне, схватила меня за руки, безвольно болтавшиеся вдоль тела, и притянула к себе. Обнял меня и папа. Я снова оказалась зажатой меж своих родителей, совсем как в тот день, когда они вернулись, правда на этот раз меня переполняли скорбь и черная тоска, которая, как я уже догадывалась, никогда меня полностью не отпустит. Подумалось, что сейчас-то мне точно станет дурно. Меня обдала волна жара. Я почувствовала, что задыхаюсь, и вдруг жар сменился холодом. Я ничего не слышала, лишь собственное дыхание. Я зачем-то пыталась сдержать слезы.

Мама что-то начала мне говорить. До меня доходили лишь некоторые ее слова. Она рассказывала о случившемся. Что-то об ужасе. Что-то про то, что Господь забрал Сефа всего несколько часов назад. Это были всего лишь слова, но они били с силой тяжеленных булыжников. Слова, которые я хотела слышать не больше, чем видеть перед собой мысленный образ Сефа, пьющего эту проклятую воду. Я отстранилась от родителей, страшась причинить им еще большую боль, но меня все равно будто сдавливало со всех сторон. Чувство вины затягивало меня в тягучий черный омут, и мне хотелось скорее погрузиться в него с головой.

– Где? Где он? – прошептала я.

Сперва мама не ответила, а потом умоляюще произнесла:

– Уоллис Энн, ступай… ты позаботься о нем, ладно? Ты ведь это сможешь сделать? Сможешь? Я просто сама не могу. Не могу, не могу, и все!

Я кинула взгляд на сарай, но мама, обхватив мое лицо руками, развернула меня обратно. Сейчас она выглядела хрупкой, как яичная скорлупа, которую достаточно тронуть, чтобы смять и разбить. Она замотала головой, словно силясь отогнать терзавшие ее мысли. При этом мама все гладила и гладила меня по волосам. Я остановила ее, взяв за запястья. Вдруг хрустнула ветка, отчего мы все повернулись в сторону окутанных мраком деревьев, обрамлявших тропинку, по которой я только что сюда пришла. Метрах в семи от нас стоял Джо Кэлхун. Он снял с себя шляпу и теперь держал ее перед собой, как обычно делают на похоронах. Он перевел взгляд с меня на маму, а потом на папу. Джо терпеливо ждал, когда мы возьмем себя в руки.

– А вы кто такой? –