Далайя - Абай Тынибеков

сделать для них я ничего другого не могу. Неужели они не понимают, что я для себя всё уже решила? Или им жаль покидать меня? В таком случае мне остаётся повелеть им так поступить. Но и этого, похоже, делать не нужно. Дважды повторять одно и то же у нас не принято. Если они всё же решили остаться со мной, то как мне быть? – она в недоумении окинула взглядом сидящих людей. – А, будь что будет. Больше я не пророню ни слова», – окончательно определилась она.

– Я ухожу от вас на заре, – глаза горца сверкнули отражённым в них пламенем.

Скользнув по воинам блестящими угольками зрачков, он остановил свой взор на женщине.

От его низкого и твёрдого голоса, впервые неожиданно прозвучавшего в полную силу и оттого бывшего незнакомым ни для кого из них, все вдруг встрепенулись.

Ровным тоном он продолжил:

– Мне пока не дано понять, почему вы не пошли в родные степи с уходящими туда сородичами, хотя уже увидели, что здесь, куда вы все так стремились, никого не осталось. Не знаю и причин вашего сражения с такими же, как вы. Теперь, когда вас осталось совсем мало и вы в такой дали от своей земли, вы почему-то расходитесь по одиночке. Но одно, думаю, я понял правильно. Вам некуда идти, или даже если и есть куда, то уже нет желания, а может быть, и сил.

Поначалу сказанного им никто, кроме женщины, не понял.

Он ненадолго задумался.

Понимая, что его слушают, он завершил:

– Когда-то, очень давно, враги пришли в мою землю. Вместе с другими детьми они забрали и меня. С той поры мне не довелось увидеть её. Пусть на чужбине, но я выжил. Остался ли кто-то из моих сородичей, я не знаю, но очень хотел бы… Хотя как я узнал бы их? Прошло много времени, может быть, миновала вся моя жизнь, и я вдруг оказался так близко к тем местам, где раньше была моя страна… Мне не нужны богатства. Вижу, и вы не трепещете перед ними. У нас не принято оставлять в пути того, с кем провёл хотя бы одну ночь у костра и поделился глотком воды. Не знаю, что вы решили, но хочу предложить вам идти со мной и не оставаться здесь, где даже ваших могил никто никогда не найдёт. Я не покинул вас раньше лишь по этой причине.

Вновь наступила тишина.

От сказанного этим человеком, к которому все привыкли и даже не вспоминали о том, что он пленённый чужеземец, на всех повеяло теплом.

Не знавшие как поступить, молодые воины вновь ощутили подобие надежды. Их, как никого, тяготила дарованная свобода. Не ведая того, что с ней делать, воспитанные в подчинении старшим и исполнении их воли, они были готовы идти куда угодно и жить где угодно, но только везде и всюду очень нуждались в чьём-то покровительстве. Ими должны были повелевать и руководить. Иного существования они даже не представляли. Важнее всего для них было служение кому-то, но этот кто-то обязательно должен был быть своим человеком, а не чужаком, и поэтому они не отрывали глаз от хозяйки каравана, единственно способной принять решение и сделать выбор.

* * *

В ущелье они вошли в полдень третьего дня похода. Обступившие их высокие горы пропускали солнечный свет только к своим вершинам, тускло рассеивая его и едва освещая подножья, не давая лучам светила согревать их своим теплом.

Местами скалы подступали настолько близко друг к другу, что между их вершинами синева неба становилась подобием самой настоящей реки с причудливыми ребристыми и гранёными берегами, отчего при движении с задранной вверх головой и долгом её созерцании она как бы оживала и несла свой ровный поток навстречу смотрящему. Часто взирать в высь никому не хотелось: от этого кружилась голова.

Воздух в низине был густым и плотным, и людям казалось, что его можно потрогать. Порой их не покидало чувство, что они его толкают и раздвигают своими телами.

В какой-то момент едва различимая тропа повела наверх. Начало подъёма все ощутили по своим лошадям. Мышцы на их загривках заметно взбугрились от напряжения.

Возглавляемый горцем караван, ведомый в известном только ему направлении, растянувшись длинной вереницей среди скал, стал медленно подниматься к перевалу.

В пути, как воины ни старались отогнать ставший ненужным табун скакунов, тот продолжал двигаться за ними. Не видя со стороны старших особых возражений против этого, они прекратили тщетные попытки и больше не обращали внимания на идущих следом животных.

Царивший здесь холод взбодрил приуставших путников.

Гористая местность поражала не видевших ранее такого пейзажа кочевников своим безмолвным величием, сковывая сознание каждого из них, сжимая до немыслимого предела всё его существо, привыкшее к равнинным просторам.

С большим трудом одолев, как казалось им, бесконечный подъём, на подступах к которому тропа заметно расширилась, а скалистые вершины отступили далеко в стороны и стали значительно ниже, люди были потрясены увиденным.

Перед ними в низине находилась долина, вся покрытая лесами, зелень которой была необычайно тёмной в предзакатных лучах. Подавшись вперёд, горец молча всматривался в неё, впиваясь во всё внимательным взглядом, глубоко вдыхая свежий, чистый воздух.

Они долго стояли ровным рядком, наслаждаясь невиданным доселе зрелищем и не смея нарушить величественную вечернюю тишину. Изредка все мельком поглядывали на своего проводника. Каждый из них понимал, что этот странный горец привёл их туда, куда стремился попасть всю свою жизнь.

Впервые им доводилось спускаться с гор. Продвигались медленно, с особой осторожностью. Лошади ступали тяжело, иногда скользя и притормаживая задними копытами, при этом низко осаживаясь.

Лес принял их в свои объятия с последними лучами светила. Охватившая всё вокруг темень остановила продвижение.

Подошедшие сзади кони, наткнувшись на стоящих всадников, стали обходить их с двух сторон, шумно пофыркивая и уверенно углубляясь в чащу. От их близкого присутствия и спокойного поведения, а главное, от родного запаха, терпко исходившего от них и перебивавшего ударивший в нос незнакомый аромат разнотравья, молодые саки воспрянули духом и вновь были готовы смело встретить любую неожиданность.

Имея от природы зоркое зрение и быстро пообвыкнув к темноте, они уже отчётливо различали друг друга.

Горец приблизился к ним, поравнялся с женщиной и тихо сказал:

– Если я не ошибаюсь, то здесь недалеко должен находиться родник. Следуйте за мной.

Развернув коня, он стал медленно продвигаться по окраине леса. Все тронулись за ним. Вьючных лошадей, как прежде, на поводу вёл сотник.

Благодаря цепкой детской памяти горца и его