Уцелевшая. Она не пала духом, когда война забрала всё - Адива Гефен

Поняв, что им не найти евреев, немцы решили поджечь лес и заставить тех, кто прятался, бежать от огня прямо под пули.

Многие жители лагеря были убиты той ночью. Стало ясно, что положение ухудшается. Лес, который был спасением, стал смертельной ловушкой.

Лагерь уменьшился. Из тысячи человек, разбросанных по лесу, осталось всего несколько сотен.

«Вот так из плохого может выйти хорошее. Благодаря тифу мы все тогда спаслись, – улыбалась Шурка, когда вспоминала об этом. – Если бы я побежала вместе с остальными, если бы мои родители не остались со мной, кто знает, возможно, нас всех убили бы тогда».

И действительно, вся семья пережила этот набег.

Когда немцы наконец ушли, евреи вышли из укрытий и начали ухаживать за ранеными и хоронить убитых. После они покинули этот лагерь и отправились строить новый.

И снова они брели со всем своим имуществом на спине – нищие беженцы.

«Праздник свободы был горестным праздником, – рассказывала Шурка годы спустя, смахивая слезу. – Мы знали, что праздники – это тяжелые дни, а не торжества, уже не полные радости, а полные горя и по – терь».

Волосы Ирены отросли, и Шурка собирала их в длинную косу и перевязывала найденной ею ленточкой из ткани.

Иногда приходил Йорек Холмский, друг Авраама и Шурки. Он входил в состав лагеря бойцов. Это был высокий и красивый человек.

Когда он подходил, то обязательно кричал: «Эй, где там моя любимая маленькая девочка?» И Ирена со всех ног бежала к нему. Он сажал ее к себе на плечи и бегал с ней по лагерю.

– Мой дядя приехал! – радовалась Ирена.

Шурка и Авраам спрашивали ее:

– Почему дядя? Он ведь тебе не дядя.

Но Ирена твердила одно: «Это мой дядя!» И всегда с нетерпением ждала его прихода.

Она не знала, что угадывает будущее, что однажды ее тетя Руска выйдет замуж за Йорека, и они вдвоем переедут в кибуц в Галилее и будут жить под именами Шошана и Бенни долго и счастливо.

Приближался Песах. У них не было ни мацы, ни вина, чтобы отпраздновать свой праздник свободы. Все, что у них было, – это старая Агада[23], книга пасхального седера, которую Яков Мендель сумел прихватить с собой. Она была очень ветхой и буквально разваливалась, но и в таком виде это было настоящим сокровищем.

– Мы можем праздновать и без мацы, – сказал Яков Мендель.

– Я задам четыре вопроса, – подбодрила Ирена. – Дедушка, пожалуйста!

– Повторяй за мной, – учил ее дедушка Яков Мендель, – Ма Ништана[24]…

Ирена научилась задавать четыре вопроса и добавила несколько своих собственных.

– Дедушка, если Бог вывел евреев из Египта, почему он не выведет нас из леса?

– Он еще выведет. Просто оставайся верной ему. Теперь повторяй за мной: «Шебехол халейльот, ану…»[25]

– Авадим хаину («Когда-нибудь мы все будем свободны»). – Отец учил ее петь эту песню, и маленькая Ирена думала про себя: «Неужели и мы свободны? Когда же мы сможем кричать и кататься на велосипедах? Когда я смогу прыгать в реку и прыгать через скакалку, как все остальные девочки в мире?»

– У нас ведь есть дядя Моше Юрвиц, верно? – произнесла Ирена вслух. – Значит, он может вывести нас всех из леса[26].

– У нас есть и дядя Аарон[27], – рассмеялась Тайба.

– Подожди, придет избавление. Моше найдет нас и вытащит отсюда, но в это время тебе нужно подготовиться к пасхальному седеру. Мы отпразднуем этот год без мацы, но с великой надеждой.

И вот в час, когда солнце начало заходить, они сели обедать в тихом бункере.

Они пели свои праздничные песни шепотом.

Праздники были настоящими днями катастроф. Теперь, когда солнце растопило весь снег и уже не было так холодно, немцы возобновили свою охоту. Они с помощью подкупленных польских информаторов шли глубоко в чащу леса, чтобы найти несчастных людей, которые прятались там от смерти.

В бункере Шурки вся семья сидела, сжимаясь от страха. Про себя, как молитву, каждый из них произносил слова песни «когда-нибудь мы все будем свободны».

К ним присоединились бабушка Тайба и ее дети, Йодль и Рахиль с детьми и многие другие. Все уповали на то, что в этот раз немцы их не заметят, что они пройдут мимо их лагеря, не почувствовав, что земля содрогается от стука испуганных сердец.

Только Авраам, как обычно, был где-то в деревне, добывая провизию для своей семьи и лагеря.

Было так тесно, что места для всех не хватило. Шурка и Ирена забрались на верхнюю деревянную полку внутри бункера, ближе к входу, и лежали там, обнявшись.

Эта деревянная полка спасла им жизнь.

Казалось, в этот раз у немцев была точная информация о лагере. Сначала все услышали крики «евреи, евреи!», а затем страшный грохот: это немцы бросали в бункеры ручные гранаты. Гранаты взрывались одна за другой, и бункер превратился в смертельную ловушку.

Крики и мольбы о помощи смешались с запахом горелой плоти, дыма и огня, как будто сам ад обрушился на лагерь. Казалось, что не осталось в живых ни одного человека.

Даже когда наступила полная тишина и стоны затихли, Шурка не смела открыть глаза. Она сидела, намертво вцепившись в Ирену, которая не издавала ни единого звука.

– Мама, – нарушила гробовую тишину девочка, – а почему никто не разговаривает?

Шурка не ответила. Она понимала, что такая тишина – зловещий знак.

– Почему дедушка не поет? Почему бабушка не смеется?

Кто-то заглянул внутрь.

– Есть кто живой?

Это были охранники лагеря, которые пришли искать пострадавших.

– С тобой все в порядке? – прошептал чей-то голос.

Шурка услышала, как сама сказала, что все не в порядке. В тот же момент она подумала, что, может быть, они все вместе уже на небесах.

– Кто еще с тобой? – спросил ее тот же голос.

– Ирена, моя дочка. Я думаю, что те, кто под нами, мои родители… Дядя Йодль… Рахиль… они все не двигаются… может, с ними что-то неладное?..

Она услышала голоса, и яркий свет внезапно ворвался в бункер.

– Выходи.

Чьи-то протянутые руки помогли ей подняться. Шурка несла Ирену на руках, по страшному пути к двери она прошла между телами, стараясь ни на кого не наступить и одновременно никого не разглядывать.

– Сюда, – скомандовал все тот же голос.

Сильная рука протянулась и вытащила ее нару – жу.

– Ты в порядке?

Один из бойцов принес ей воды.

– Я – нет.

– Кто еще там был вместе с вами?

– Я думаю… я видела… никто не выжил, – сказала Шурка. – Там